Макс замер в ожидании, под басы скинула плащ. По залу прошел вздох. Я улыбнулась, реакция мне нравится, но сейчас я играю только на нервах Макса. Подошла к нему ближе, коснулась ладонью его спины, всего лишь легкое прикосновение между лопаток, чтобы узнать, насколько он напряжен. Это оказалось удивительно, но его мышцы были практически расслаблены. Так не пойдет. Вильнула бедрами, резко развернулась. Четыре оборота, чтобы платье закружилось (черт, я в нем точно запутаюсь!), и оказалась перед Звездуном, закинув правую ногу на его бедро. Ножка оголилась. Прекрасно. Он провел своей горячей ладонью от колена и выше. Э-э-э неееет. Сейчас мой ход… Резко выпрямила ногу, как бы скидывая с нее его руку. Но он не растерялся, подхватил за лодыжку и поднял ногу к моему уху, не выпуская ее, развернулся ко мне спиной (чтобы удержаться ухватилась руками за поднятую в шпагат ногу). Что было дальше я даже не представляю, как успела запомнить.
Макс потянул рукой мою стопу так, что я сделала в воздухе сальто и оказалась у него в руках, обвивая ногами талию Звездуна. Обалдеть! Сердце заколотилось где-то на уровне глотки. Пока я была в полете, размеры моей юбки уменьшились, сзади она так же осталась длинной, а спереди еле доходила до колен. Кто бы то ни был, спасибо за это.
Наш с Максом танец имел очень много оттенков. Я ему мстила, выбросила на него всю свою злость, пыталась проучить, наказать. Он отвечал мне взаимностью в этой борьбе. Но в какой-то момент у нас началась своеобразная игра. Я издевалась над ним, показывая не только страсть и злость, но и то, что хочу побыстрее избавиться от него, его татуировки и всего, во что меня втянул он. Он в свою очередь будто клеймил меня, говорил всей публике, что я принадлежу ему. Мне это не понравилось, и я пробежала к группке из нескольких красивых парней, с желанием вовлечь кого-то из них в танец, но буквально в тридцати сантиметрах от цели, за обе руки меня ловит Макс. Мужчины в это время взглядом утопают в моем декольте, подаются чуть-чуть вперед, но не осмеливаются сделать шаг. Пять оборотов, и я снова прижата к нему. Оставалось около минуты танцевать. За эту минуту он не давал мне прохода, вел еще жестче, чем до этого (хотя казалось бы, куда уж жестче). Теперь он буквально кричал: «Это мое!«. Я делала вид, что сопротивляюсь, кокетничала со всеми, извивалась, но больше не отходила ни на шаг, будто приклеенная к нему одному. Он гордился этим, все хотели меня, а я с ним.
