— Да, но для этого мало быть надежным исполнителем.
— Конечно мало.
— Тогда что же он такое?
— Вот вы куда клоните… Теперь понятно, почему Пикеринг не хотел с вами разговаривать. Не суйтесь вы, куда не следует.
— Пожалуйста… Чего вы боитесь?
— Боюсь, что вы и Скотта превратите в какого-то дурацкого героя. Вроде Пикеринга.
— А чем это плохо?
— Очень плохо. Скотт — не вашего поля ягода, имейте это в виду.
— Да ну? А чьего же?
— Не вашего. И не пытайтесь навязывать ему роль, которая ему не пристала. Скотти — не Пикеринг, не Гордон[28] и не Лоуренс[29]. Он мог бы стать таким, как они, в других обстоятельствах. Но не стал.
— Странные вещи вы говорите, Куорти.
Куотермейн доел миндальное мороженое со взбитыми сливками.
— Пожалуй, закажу еще порцию. С сиропом, — сказал он. — Хотите кофе-гляссе? — спросил он ее, улыбнулся и сразу стал похож на итальянца. — Ну как, выпьете?
— Нет. Меня стошнит. Как вы можете есть такую приторную дрянь?
— Что поделаешь — романская кровь!
— Вы и в самом деле наполовину итальянец?
— Да нет, если только норманны втихомолку не произошли от римлян.
— Видно ваши предки и были Les Quatres Mains Вильгельма Завоевателя?
— Наоборот. Мои предки были гугенотами. Род мой совсем не такой древний. По нашей семье можно изучать историю часового мастерства. Предки мои сбежали от Екатерины Медичи и передали свое умение англичанам. Только в последние сто лет моя семья чуть было не унизилась до коммерции. Но все-таки удержалась при настоящем деле.
— И Скотт, вы думаете, — вашего поля ягода?
— Несомненно.
— Он тоже из тех, кто всегда держится за настоящее дело?
— Безусловно.
— А я, по-вашему, хочу перетянуть его к тем, кто никогда не работает?
— Совершенно верно, — сказал он, посасывая ложечку. — Вот не думал, что вы разбираетесь в политике!
Люси подозвала сафраги и заказала масбут — турецкий кофе без сахара и сухой бисквит.
— Не желаете ли пирожное, госпожа?
— Нет, подайте мне сухой бисквит, понимаете — английский бисквит.
— Хадер, йа ситт[30], — поспешно ответил сафраги с такой счастливой улыбкой, словно Люси помогла ему найти истинное призвание в жизни. — Один ан-глий-ский бис-квит.
— Почему бы вам не съесть санде с фруктами и толчеными фисташками ассорти, чуть-чуть политый киршем? — спросил ее, заглянув в меню, Куотермейн.
— Потому что мне еще надо сегодня работать.
— Или bombes по-венециански с толченым ананасом и клубничным желе в сладком миндальном соусе и мараскине?
— Замолчите. Мне от одного вашего чтения становится тошно.
