— И вы туда пошли? — спросила одна.
— Да, но это было ужасно!
— Не может быть!
— Правда. Они сделали все наоборот.
— Не может быть!
— Ей-богу! Они все перепутали!
— Ах, наверно, это было ужасно.
— Ну да, просто кошмар. Но пришлось сделать вид, будто мне смешно.
— А что они говорили?
— Что же они могли говорить?
— Но почему вы им ничего не сказали!
— А что же я могла им сказать?
Голоса стали глуше, и собеседники сообразили, что они молча прислушивались к чужому разговору, ожидая, пока он не кончится. Так вот иногда бессознательно останавливаешься и ждешь, нагонит ли бегущий человек автобус. Но вслушиваясь в чужой диалог, они потеряли нить собственного разговора.
— Простите, Скотт, — сказал Уоррен. — Мне хотелось хоть немножко коснуться предыстории… Но главное — я теперь знаю, как вы работаете. Вы, видно, чувствовали себя полным хозяином в пустыне, занятой противником, и ни разу не ввязывались в бой, если не считать мелких стычек. В сражениях вы не участвовали.
— Только раз, генерал.
— Вот как?
— В Джало, когда убили Пикеринга.
Скотт взглянул на Уоррена и с удивлением заметил, что генерал смотрит на него в упор, не отводит глаз три, четыре, пять секунд и слегка кивает головой.
— Случай в Джало, действительно, был трагической оплошностью. Может, один я знаю, какой трагедией он был, — с грустью пробормотал Уоррен.
— Мы все это знаем, — сказал Скотт.
— Да? Но сейчас речь идет о другом, — тихо произнес Уоррен. — Ответственность, а особенно ответственность офицера, предполагает право на ошибку в пятидесяти случаях из ста. Мы должны допускать возможность ошибки, Скотт.
— Так точно, сэр.
Скотт знал, что здесь ему не позволят предъявить обвинение кровавому Черчу, и цель, которую он себе поставил, от него ускользала. Он не мог ни уличить, ни убить; он не мог высказать свою ненависть и презрение — они вдруг показались ему ничтожными после разговора с человеком, который действовал от имени целого народа. Скотт же, намереваясь изобличить кровавого Черча, оставался только самим собой. Гамаль испортил ему все дело.
— Вопрос вот в чем, — сказал Уоррен; он встал, прошелся по комнате и прислонился к столу рядом со Скоттом, хмурясь и вглядываясь в стену напротив, — есть у вас какие-нибудь правила, по которым вы действуете? Как вы себе их представляете? Как вы их применяете на деле?
— В пустыне?
— Да. Учитывая, что вы действуете в основном на территории противника, в глубоком тылу, какие цели вы себе ставите?
