– Ой, дядя Алекс очнулся, – она положили карандаш. – Я сейчас дядю Идара позову, – девчушка соскочила с массивного стула и закричала, – ма-ам, дядя Алекс очнулся!
Твою же мать! Ну чё так орать-то? Меня немного покоробило, что девчонка назвала меня Алексом. Не дядей Сашей, а дядей Алексом. Нет, я не против, когда так называют друзья, даже привык и на другое не претендую, но вот так, чтобы незнакомая пигалица… Ладно, забыли.
Девочка выскочила из комнаты, хлопнув дверью, отозвавшеюся в моей голове очередным атомным взрывом боли. Блин, очухаюсь, всыплю этой сиделке ремня по мягкому месту!
– Ма-ам! – неслось из-за дверей.
– Ну шо ты орёшь?
– Дядя Алекс очнулся, – прозвучал виноватый детский голосок.
– Слышу, – женский голос, – беги за дядькой Идаром, пусть придёт. Он в конюшне сёдла тачает.
Разлепив глаза, ожидая, когда придёт хозяйка, я осмотрелся. Изба была свежесрубленная, поэтому приятно пахло древесиной. Я лежал на кровати, стоявшей в углу за печью. Напротив меня стояли стол и четыре стула. Прикольный такой столик, с резными ножками, явно ручной работы.
Вдоль глухой стены два серванта с красивой посудой, под гжель, только в зелёных тонах. Комод с букетиком полевых цветов в хрустальной вазе. На окнах бежевые шторы и тюль с розочками и листочками. Очень стильно. Две двери в другие комнаты. Входную дверь видно лишь наполовину.
На стене полочка со шкатулками и под ней два детских рисунка на листках А4, выполненные карандашом. На одном нарисован всадник со штандартом. На флаге изображён медведь, стоявший на задних лапах, а в передних какая-то палка. На втором рисунке девочка, держащая за руки Нечто в платье, и второе Нечто с мечом. Видимо малышка нарисовала маму, папу и себя. Обычная деревенская обстановка. Бросилось в глаза моё постельное белье, с огромными лютиками на фоне мелких цветочков. Похоже льняное, тоже стильное такое.
Из общего ансамбля выбивалась только грубоватая лавка около входной стены, на которой стояли рядом с пластиковым ведром большущее деревянное ведро, которыми обычно пользуются в бане. Может, оттуда и принесли, да не вернули?
Входная дверь аккуратно отворилась и вошла женщина лет тридцати восьми-сорока. Ухоженная, с чёрной косой собранной на голове в причёску, в расшитом сарафане до пят, перехваченным на талии крупно-перевитой верёвкой с бубенчиками. Лицо румяное, с правильным носиком и чуть пухловатыми губами. Цепкий, пристальный взгляд, из под строго очерченных бровей. Красивая женщина, что там говорить. И явно знающая себе цену.
