— То есть причина смерти?
— Ну, утопла без сомнений, только знаешь, у меня пациентки с таким поражением мозга проявляют страшное беспокойство. Психические изменения личности на грани сумасшествия, суицидальные попытки у каждой второй. Не знаю, сама она в воду прыгнула, или кто помог, но ей все равно недолго оставалось, это ты уж поверь старому практику.
— А другие?
— Да, тут загадка почище удольфских тайн. Княжна (ох и хороша была!) перед смертью натерпелась. Огнестрельная рана в плечо, хоть и неглубокая, но болезненная. Обработали ее черт-те как, куролесил не медик. Какие царапины оставил, когда пытался вынуть пулю! Потом уже ты вытащил пулю, я твою руку узнал. Положим, пустяки, до свадьбы зажило бы.
— Не зажило бы, — поправил очнувшийся Тюрк. — Свадьба намечалась на утро после ранения.
— Это так говорят, — как маленькому, пояснил Грушевский и подмигнул Васе.
— Н-да, так вот, дальше. Следы на шее, попытка удушения. Ну, это ты лучше меня можешь разъяснить.
— Судя по размеру синяков и расстоянию между следами от пальцев душителя, человек высокий, сильный… — начал Грушевский.
— Зимородов, — вставил Тюрк.
— И фамилию по синякам? Ну, ты, брат, виртуоз!
— Да нет, это версия, Зимородов и сам признался, что не сдержал, так сказать, «порыва чувств», но цели убить не преследовал.
— Судя по тому, что нет сильных внутренних повреждений (я нашел только разрыв нескольких мелких капилляров, а хрящи там хрупкие), это похоже на правду. — Василий Михайлович закурил следующую папиросу. Дым густой пеленой повис в тесном кабинете. — Но самое интересное — это…
— Царапина на лбу, — встрял Тюрк. Профессор переглянулся с другом. Грушевский пожал плечами. Тюрк никогда не давал и ему самому блеснуть чем-нибудь. Сколько анекдотов он загубил своими неуместными замечаниями под конец! Сколько триумфов, дорогих хорошему рассказчику, зарезал!
— Понятия не имею, кто и как нанес эти царапины княжне и горничной, но они идентичны…
— Они совершенно разные. И нанесли их разные руки, — скучно и монотонно начал пояснять Тюрк.
— Мы считаем, здесь действовали убийца и подражатель… — едва успел вставить Грушевский.
— Мы считаем, что эти царапины жертвы нанесли себе сами, — упрямо боднул головой Тюрк. Грушевский открыл от удивления рот. Так вот какое открытие утаивал до сих пор его компаньон!
— Сами?!
— То есть как это? — удивился и Копейкин. — Вы знаете, что через эти-то царапины яд и попал в их организм?
— Значит, через них? — живо обернулся к другу Максим Максимович.
