Вторая бессонная ночь прошла у меня в холодном поту. Я постоянно вскакивал с дивана и кричал что-то не своим голосом. Перед глазами всё время возникали разнообразные кошмарные видения. На меня бросались какие-то окровавленные дикари с пылающими факелами в руках, средневековые рыцари, вооруженные огромными двуручными мечами и длинными пиками, мускулистые боксёры непременно негроидного происхождения в увесистых перчатках размером с три моих головы, и другой разнообразный сброд, вспоминать о котором мне бы никак не хотелось. Каждый из этих людей пытался меня ударить почему-то обязательно по голове, а я, так же по совершенно не понятной для меня причине, не в силах был оказать никому из них никакого сопротивления.
В пять утра требовательно прозвенел будильник, — я сразу же встал и пошел прямо под холодный душ, который придал хоть немного бодрости. На скорую перекусив, снова поехал домой к Анжеле. Татьяна была уже там. Она провела эту ночь в родительском доме, — так же, как и я, спала ужасно, замучив бедную мать своими непрерывными истеричными криками.
Расходы, связанные с похоронами, Анжела взяла на себя. Вместе с приехавшими из Белой Церкви родителями Юрия она получила из морга его запаянные в цинковый гроб останки и привезла их домой ещё ночью.
Отца и мать Юрия мне пришлось видеть впервые впервые. За шесть лет нашей дружбы он так и не смог даже познакомить меня со своими родителями. Оба бледные, как сама смерть, они абсолютно ни на кого не обращали внимания, держась лишь друг за друга и ни на шаг не отходя от гроба. Почему они не забрали тело сына для погребения в родной город, мне было непонятно. Но спрашивать никто у них ни о чем не стал, — расстраивать пожилых людей лишний раз не хотелось ни мне, ни кому-либо другому.
Попрощаться с бывшим коллегой пришли и многие сотрудники Юрия по университету. Был здесь и злополучный заведующий кафедрой с красавицей супругой, и его заместитель, и другие преподаватели, которые меня учили. Я поздоровался с ними лишь лёгким кивком головы, так как никаких особых слов для общения ни у кого из нас не находилось.
В одиннадцать часов вся процессия была уже на кладбище. Похороны проходили тихо, — не было ни музыки, ни отпевания, ни пышных речей. Создавалось впечатление, что покойный был при жизни человеком большой скромности, вел себя среди людей как можно незаметнее, и никому не доставлял никаких хлопот.
— Каким же он всё таки был идиотом, такую жену упустил, — как бы между прочим произнесла держащая меня под руку Татьяна, голову которой покрывала лёгкая чёрная косынка. Своими словами она вывела меня из задумчивого состояния и заставила в который раз оглянуться по сторонам.
