В космопорте мы зашли в специальный отсек, где важный пенальский чиновник составил со слов Квинкера документ, который я подписал.
– Соберёшься полетать, обращайся! – квакнул на прощанье таксист.
– Надеюсь, это мне не понадобится! – искренне проговорил я.
На том и расстались. Он отправился хлопотать о страховке, я – туда, где получил задание. Офицер-пеналец оказался на месте.
– Разрешите доложить! – бодро отрапортовал я, щёлкнув, словно вышколенный кадет, каблуками.
Офицер оторвался от бумаг, скользнул по мне взглядом, задержал его на кейсе. Том самом, который мне непостижимым образом удалось сохранить. Он утратил первоначальный вид, поистрепался, попачкался, но, тем не менее, был налицо. Чего не мог не заметить пеналец.
– Вижу, вы справились, – удовлетворённо и несколько возбуждённо проквакал он.
– Так точно! – продолжал я строить из себя штабного служаку.
– Смотрели, что внутри? – офицер оторвался от созерцания кейса и пристально на меня посмотрел.
– Конечно, иначе как бы я убедился, что добыл то, что нужно?
Мой ответ озадачил пенальца, вероятно, тот ожидал услышать историю о том, что никаких наркотиков нет, зато есть нечто другое.
– И что там? – он указал перепончатой лапой на чемоданчик.
– Наркотики, разумеется, – пожал я плечами, – как вы и предполагали. Так что, можете смело обкладывать казино санкциями, а мне за проделанную работу прошу выдать обещанный гонорар…
– Покажите! – нахмурившись и не обращая на мою бравурную трепотню внимания, буркнул пеналец.
Я раскрыл кейс, офицер поковырял наркотики. Их осталось немного, большую часть я истратил, скормив страшному пауку. Но о количестве в задании не говорилось, требовалось лишь подтвердить факт наличия, с чем я успешно справился. А то, что пенальские службы ждали от меня других результатов, мне это, как говорится, до лампочки.
– Так когда я получу деньги? – уточнил я.
Вместо ответа офицер набил на клавиатуре текст, распечатал и сунул мне:
– Подпиши здесь и здесь!
Я опешил, документы, в отличие от анкеты, которую я заполнял ранее, были составлены на незнакомом языке, вероятно, пенальском. А меня с детства учили не подписывать не читая. С другой стороны, не подпишешь, не получишь вознаграждения. Решение, как всё гениальное, оказалось простым, я подмахнул бумажки не своей подписью, а совершенно абстрактной, взяв за основу имя моего друга-таксиста, украсив её совершенно немыслимой закорючкой в конце.
Тут же ожил коммуникатор, издав мелодичный сигнал. Я вынул коробочку из кармана, привёл её в функциональное состояние – на счёт поступили средства за проделанную работу, тысяча сто кредитов. Всего же на депозите имелось тысяча четыреста кредитов плюс тысяча налом, те, что я выиграл в казино. Кроме того, была заначка в пятьсот кредитов, их я тиснул из кейса. Короче, в моём распоряжении имелось около трёх с небольшим тысяч, а это уже капитал.
