Таксиста я нашёл там, где оставил. Он, закинув три лапы за голову, четвёртой чистил язык, высунув его на полметра.
– Вероятно, – прервал его занятие я, – это такая специальная профилактика болтовни?
От неожиданности пеналец едва не прикусил собственный орган, но сумел без повреждений его втянуть. Как мне показалось, даже немного смутился, но быстро взял себя в руки.
– А ты что, разве не чистишь язык? – квакнул он.
– Не то что бы совсем не чищу, – зачем-то соврал я, – но нечасто.
– Вот, – удовлетворённо вздохнул жабоид, – я всегда говорил, что люди – нечистоплотная раса.
Называется, хоть стой, хоть падай: бородавчатое земноводное, верхом гигиены которого считается чистка языка пальцем, обвиняет меня в нечистоплотности. Это всё равно, что канибал стал бы обвинять цивилизованного туриста в том, что тот ни черта не смыслит в кулинарии.
– Что, летим? – прервал мои размышления таксист, устраиваясь за штурвалом своего аква-корыта.
– Летим, – вздохнул я, не желая ввязываться с демагогом в полемику.
Внизу снова замелькали болота, чудные строения и островки, я, сжимая в руках кейс, краем уха слушал трескотню пенальца. Неожиданно аквалёт тряхнуло так, что я едва удержался в сидении, таксист квакнул что-то неразборчивое. Краем глаза я заметил вспышку в окне, нас снова тряхнуло, и мы стали стремительно терять высоту.
– Что происходит? – крикнул я, схватившись за ручку над дверью.
– Какая-то сволочь нас обстреляла!
– Парашют есть?
В ответ таксист разразился матерной репликой, смысл которой можно уложить в одну фразу: чего нет – того нет. В момент, когда до земли оставались считанные метры, аквалёт замер, затем задрожал и, петляя из стороны в стороны, полетел вдоль поверхности.
– Аварийный двигатель сработал! – пояснил таксист, глянув в мою сторону.
– А раньше он сработать не мог?! – нервически выкрикнул я.
Пеналец не ответил, мы одновременно заметили в верхнем обзорном окне мчащийся на нас аппарат. Он был похож на наш, только более современный. И управляло им нечто огромное, волосатое и вооружённое, из передней части аппарата торчал внушительный бластер.
– Мардаки! – воскликнул пеналец, присовокупив к выкрику парочку крепких фраз.
Положение казалось безвыходным, потому что наш еле ползущий аквалёт представлял из себя отличную мишень. И что самое отвратительное повлиять на ситуацию возможности не было, оставалось лишь ждать, когда нас продолжат расстреливать. Однако таксист моего упадничества не разделял, он, отодрав от пола кусок обшивки, вынул из образовавшейся бреши замотанный в тряпку револьверный пулемёт, передёрнул затвор и с ужасающим кваканьем принялся поливать врага свинцовым дождём.
