Она все равно сказала:
— Это мне Стив сделал внушение и сказал, что я должна предоставить тебе свободу действий. — Она покусывала губу. — А еще, что мне не стоило провоцировать тебя вот так, на публике.
Каттер безразлично пожал плечами и снова нажал на ручку, не сводя глаз со шланга:
— Мы не повышали голоса. Большого скандала не было.
Но ей скандал казался огромным. Она повела плечом:
— В любом случае это лучше, чем быть застуканными за сексом позади трибун.
Ей не следовало этого говорить.
На губах Каттера появилась ироничная ухмылка.
— Солнце, если что, наш спор только подтвердил, что мы спим друг с другом, — сухо заметил он.
Клубок эмоций в ее груди становился все туже.
— Ты вообще когда-нибудь был учтивым? — спросила она.
Каттер направил шланг на очередной участок террасы, и пауза затянулась, заполняясь только звуками воды, бьющей по дереву. Наконец он сказал:
— Все свое детство и отрочество я был озлоблен на окружающий мир. Я злился на отца за то, что он ушел. Я был зол даже на мать. — Он покосился на нее. — Тут не до учтивости.
Она внимательно изучала его. Сходство между Каттером и тем угрюмым подростком было очевидным. И Джессика решила, что это удобный момент для разговора с упрямцем:
— Уверена, Эммануэль чувствует то же самое.
— Он просто мотает свой срок. Он должен быть зол на весь мир.
— Прекрасно. Значит, он покорно играет роль угрюмого, неприветливого подростка. Но ты взрослый. — Джессика откинула прядь волос с влажной щеки и взглянула на него. — Ты должен был уже перерасти это.
Каттер посмотрел на нее долгим взглядом.
— Да, — сказал он ровным голосом, — наверное, должен был.
Каттер не раздумывал, он констатировал факт. Словно он знал, как должен себя вести, и все же отказывался подчиняться. Судя по всему, Каттер Томпсон не приспосабливался никогда.
Не зная, как продолжить, Джессика сказала:
— Я пересмотрела запись аварии. — Было тяжело наблюдать, как гоночную машину заносит, как она переворачивается на крышу, скользит по трассе и, врезаясь в ограждение, разлетается на части. И все это время понимать, что внутри находится Каттер. Для фаната это ужасно. Теперь, когда она знала его лично, это было невыносимо. — Тебе повезло, что ты остался жив, — сказала она.
— Думаешь, я не знаю?
Джессика мягко покачала головой:
— Честно говоря, я вообще не знаю, что ты думаешь или чувствуешь.
Когда Каттер не ответил, Джессика подошла ближе к нему. То, как он обошелся с Эммануэлем, неправильно. Хорошо, ей следовало обсудить это с ним с глазу на глаз, но это не оправдывало его поведения.
