Филипп обратил свое улыбающееся лицо к Каттеру:
— Вы уже ходили на Пикассо?
Понимая, что отмалчиваться, как все это время, больше не получится, Каттер ответил:
— Нет, никогда его мазню не понимал.
Видимо, с «мазней» он перестарался, так как направленный на него взгляд Джессики излучал возмущение. Разговоры, жужжащие вокруг, стихли. И лишь лицо Карра оставалось невозмутимым и выражало христианское терпение и всепрощение. Видимо, он счел Каттера, не разбирающегося в тонкостях живописи, достойным сострадания.
— Да, не всем дано понять прелесть его творений, особенно поздних, — произнес Карр.
Каттер медленно глотнул пива и лишь потом спросил:
— Что тут понимать, когда у женщины нос прямо из щеки торчит?
— Это называется «кубизм».
— Хоть как называй, уродство, оно и есть уродство. — Каттер пожал плечами. Обычно он не ввязывался в подобные прения, но уж больно его задел высокомерный самовлюбленный мистер Карр, который постоянно то тут, то там щупал Джессику.
— У Пикассо был особый дар, — возразил Филипп.
— У Пикассо были проблемы со знанием анатомии, — парировал Каттер.
Джессика прокашлялась и посмотрела на него убийственным взглядом.
— Э-э… — замешкался сперва Филипп, а затем раздраженно выдал: — Гонять на машинке по кругу, конечно, сложнее.
Замешательство Карра и последующая жалкая попытка задеть собеседника не вызвали у Каттера ничего, кроме довольной усмешки:
— Да, не всем дано понять прелесть гонок.
Взгляд Джессики метал уже не молнии, а ядерные ракеты, но Каттеру надоел этот разговор:
— На этом предлагаю считать наш искусствоведческий диспут завершенным. Пойду посмотрю, чем там сегодня угощают.
Раздосадованная Джессика смотрела, как он удаляется к столу с закусками. Карр вновь завел бесконечный разговор о своем бизнесе, и она, не сводя глаз с Каттера, извинилась, взяла тарелку и направилась следом за своим подопечным. Встав в соседнюю очередь, она тихим голосом потребовала объяснений:
— Что это было?
Изучая ассортимент угощений, Каттер невинным тоном ответил:
— Я вел светскую беседу на тему творений Пикассо. А вы тем временем выделывали со своими глазами какие-то странные вещи.
— Я пыталась призвать вас к порядку!
— Это слово не из моего лексикона.
Джессика шумно выдохнула:
— Но ведь можно хотя бы притвориться.
Каттер поднял на нее взгляд, от которого она буквально застыла:
— Дорогая моя, никакого притворства, никаких подделок, только подлинники. Все, что я делаю, я делаю искренне.
— Ну-ну, и людей оскорбляете.
