Бренн молчал. Ему было абсолютно наплевать, кому и что известно об этом деле. Его интересовали только террористы и культура бактерий. Да жизнь заложников. И еще он хотел, чтобы атака, когда они получат приказ от полковника, оказалась удачной.
Эберту доложили по телефону, что на улицах продают специальный выпуск «Мустанга». Он задумался, прикусив губу. Всего на секунду. План у него был готов.
— Нужно как можно быстрее ударить по источнику информации! Сейчас каждое известие опасно. Трааль, это ваша задача, мы не можем посвящать в дело посторонних.
Капитан полиции ответил не задумываясь:
— Это не в моем районе.
— Не имеет значения! Как уполномоченный правительства я поручаю вам и беру на себя всю ответственность перед вашим начальством.
Трааль кивнул и, не прощаясь, вышел. Почти сразу же донесся рев удаляющейся полицейской сирены.
Было тринадцать часов тридцать шесть минут.
Профессор Дрейменс уже отобедал. Один из террористов в натянутом на голову черном чулке унес его тарелки, столовый прибор. Настал черед получить свою порцию самой молодой ассистентке. На другом конце стола ел руководитель лаборатории со второго этажа. Его все еще тошнило, он давился, насильно запихивая еду в рот, старался не думать о происходящем. «Может, все обойдется», — внушал он себе.
На стол поставили очередные две тарелки. Ложки получили рыжеволосая секретарша и перепуганная взлохмаченная пожилая уборщица. Горло у секретарши пересохло и сжалось, она едва могла сделать глоток, а у уборщицы так дрожали руки, что суп расплескивался с ложки.
Дрейменс пытался собраться с мыслями. Он вспомнил специальные курсы для руководящих лиц, которые посещал несколько лет назад. Там обучали тех, кто служил в учреждениях, работающих в режиме повышенной опасности. Прежде всего, говорили им, нельзя терять спокойствия. Главное — хладнокровие. Для страха у террористов причин не меньше, чем у заложников. Им объясняли, что заложник никогда не должен брать на себя посредничество между полицией и террористами, это обычно плохо кончается. Заложник должен сознавать, что он, только пока жив, представляет для похитителей ценность.
Потом профессор подумал о жене, дочери и внуке. Последний раз он видел малыша на прошлой неделе. А вдруг никогда больше не увидит? Он вздрогнул, медленно повернул голову к окну. Солнце светило ярко. Перевалило за полдень. До каких пор это будет тянуться? Когда это кончится?
— Вы были правы, — мрачно сказал президент, обращаясь к Фрогне.
