— Сам думаю: чем? — ответил Баталин.
— Тогда я скажу. Вы мне бачок на душевую затащили, а вода не течет. Почему? Труба не подведена. Переодевайтесь — и ко мне. С Толмачевым я договорился. Поужинаете у меня.
Завернули к Попову, открыли калитку, позвали: «Юрий Александрович!» — молчание.
— Подождем? — спросил Лапшин.
— Самих ждут, — сказал Баталин. — Но оставим записку.
В полутемной квартире на спинке стула полевая форма, в которой Попов вернулся с аэродрома.
— Смотри, ушел в парадном мундире! — промолвил Тарас.
— Да нет, надел что–нибудь штатское.
— Сроду не видел его в штатском!
На письменном столе лежали карандаш, бумага. Алексей приподнял один листок и увидел фотокарточку. Он так и застыл. Мохов и Лапшин, взглянув на фото, тоже замерли. С фотокарточки на них смотрела молодая женщина с детской коляской; взгляд у нее был слегка испуганный. Все трое хорошо знали эту женщину и историю ее неудачного замужества.
Баталин положил лист на прежнее место. Друзья двинулись к двери, Лапшин произнес:
— Но записку надо все равно оставить.
— Разумно.
Летчики прикрыли дверь и перевели дух.
— Как ее зовут, Тарас? — шепотом спросил Мохов.
— Наталья.
— А жену?
— О, черт, тоже Натальей.
— Не везет командиру, — посочувствовал Валерий. — А я‑то думал, что одному мне не везет.
* * *
Во дворе у Логиновых лежали тонкие трубы и медные краны.
Встречая друзей у калитки, Логинов удивился:
— А чего у вас глаза квадратные?
— К Попову забегали, а его нет.
— Он в город уехал.
За работой говорили о Попове.
— Я думаю, — рассказал Логинов, — Наталья никогда его не любила. Ей надо было отвертеться от распределения. Поеду, дескать, взгляну, какая она там, Азия. Понравится — хорошо, не понравится — прости, Юра, мы друг друга не поняли. А тут у нас балерины не танцуют, эстрадные светила не поют, в библиотеке за хорошей книгой очередь. Кошмар! И — до свиданьица, Юрий Александрович!
— Может, лучше вообще не жениться? — сказал Баталин.
— Об этом и не думай! С виду оно вроде неплохо жить одному, а на поверку — плохо! И твой командир эскадрильи… будет и у него пара!
Баталин высунулся из душевой, где навинчивал шведским ключом вентиль на стояк.
— А можно посмотреть, какая она будет лет через пять?
— Нет, Алексей, уволь! — отозвался Логинов. — Но вот, к примеру, жена Сердюкова. Начинала она жить с таким же лейтенантом, как и вы сейчас, в тайге. Потом в тундре, в горах. Детей вырастили, муж ею доволен, а она им гордится. И правильно. Мы — летчики. Часто взлетаем, зато скоро возвращаемся. А возьмите жен моряков? Мужья плавают месяцами, детей не узнают, вернувшись. А жены ждут. И так — десятилетиями. Это подвиг, братцы–товарищи! Они еще и работают, а на работе всякое случается. Но при этом каждая думает: мне, дескать, что, я на твердой земле, а вот моему Алексею или там Валерию — каково в море или под водой? Конечно, нашему брату тоже не надо завидовать, но мы тянем одну лямку, а они по меньшей мере три. А служба им не засчитывается, денег им не платят и наград не дают.
