— Чего тебе, отец? — поинтересовался он. — Я тот, кого ты спрашивал.
Монах окинул его пронизывающим взглядом, пытаясь угадать, за что сего человека Бог выделил из стада человеческого.
— Так и так, — рассказал он. — Такое со мной случилось, поэтому мучает меня этот вопрос.
А Василий Пловдивский, услышав рассказ, и сам удивился.
— Неужели Бог выделил меня — закоренелого грешника?! — воскликнул он. — Но за что?
Они уединились в отдельном кабинете, куда хозяин велел принести обед для нежданного гостя.
— Отче, я всегда жил так, как живу сейчас, — сказал Василий. — Разве в такой жизни есть что-то примечательное для взора Господнего?
— Конечно, нет, — ответил монах. — Но иногда случается, что Бог выделяет человека за какие-то его поступки, прощая ему все грехи. Припомни всё, что ты совершил в течение жизни; может, среди грехов отыщется какое-то великое дело. Это может быть милостыня, пост, молитва…
Василий принялся вспоминать, но вскоре стыдливо опустил взор.
— Отче, к сожалению, я никогда не подавал милостыни, а если и молился, то без соответствующего вдохновения… Что касается поста… Нет, не было такого…
Василий взирал на собеседника с ужасом, думая: «Неужели все мои молитвы, посты и милосердие ничего не стоят в глазах Господних? За что он сбросил меня на уровень такого грешника?»
В разговорах и воспоминаниях быстро шло время; солнце уже приготовилось заходить, но хозяин почему-то не хотел отпускать гостя. Он болтал ему о всякой всячине, спрашивал советов по мелочным, с точки зрения церкви, вопросам, рассказывал о храмах Пловдива, о прошлых временах. Разговор перешел на тему турецких завоеваний в Болгарии.
— Однажды я устроил туркам шутку, — оживленно заговорил Василий. — Лет двадцать назад они привели ко мне десяток совсем юных монахинь. Турецкий начальник велел мне содержать этих чистых дев и приводить ему каждый вечер по одной. Что я сделал? Шутки ради переодевал в монашескую одежду своих девок и приводил к турку. Он, дурачина, и не догадался об обмане. Ну и смеялись мы тогда!..
Монах удивленно спросил:
— Василий, а что произошло с монахинями потом?
— После того, как нехристи ушли, я вернул их в монастырь.
— А если бы турок догадался о твоей, как ты говоришь, шутке?
— Тогда я об этом не думал. Да меня бы растерзали! Но это давно позабытая история…
— Нет, человече! — перебил монах. — Не следует её забывать, потому что как раз из-за неё Господь тебя милует.
— За это? — уставился на него хозяин. — Но ведь это — единственное мое доброе дело за всю жизнь! Разве может только за это Бог приравнять меня, ничтожного грешника, к такому праведнику, как ты?!
