Люциан покачал головой.
– Я бы хотел ответить нет, но я опасаюсь, что он предпримет еще одну попытку. Лучшее, что мы можем сделать в текущий момент – это удостовериться, что Александрия будет держаться подальше от неприятностей и не даст Главному Министру поводов, чтобы отправить её в услужение.
Несколько пар глаз остановились на мне. Я подавила еще один зевок и подняла подбородок:
– Я постараюсь не сделать ничего безумного.
Маркус выгнул бровь:
– Это было бы приятной переменой.
Я взглянула на него, потирая левую ладонь о колено. Кожа была странно натянутой.
– Разве нет проактивных способов? – спросил Сет. прислонившись к моему стулу. – Я думаю, мы все согласны с тем, что Телли попытается сделать что-нибудь еще. Он не хочет, чтобы Алекс Пробудилась. Он боится нас.
– Боится тебя, – пробормотала я и снова зевнула.
В ответ Сет наклонил мое кресло назад, из-за чего я схватилась за ручки. Он усмехнулся мне, это не вязалось с его следующими словами:
– Он почти добился своего. Она была в одном голосе от услужения. Кто поручится, что он не придумает какое-нибудь сфабрикованное обвинение против неё и не перетянет голоса в свою пользу?
– Диана никогда не пойдет на компромисс, чтобы услужить желаниям Телли, – сказал Маркус.
– Ух ты. Ты хорошо её знаешь? – сказала я.
Маркус проигнорировал мой комментарий.
– Что ты предлагаешь, Сет?
Сет оттолкнулся от моего стула и встал рядом со мной.
– Как насчет того, чтобы сместить его с должности? Тогда у него не будет власти.
Люциан наблюдал за Сетом одобрительным взглядом, и я клянусь, что Сет просиял. Почти как если бы он принес домой аттестат с пятерками и готовился к тому, что его погладят по голове.
– Ты предлагаешь политический переворот? Предлагаешь нам восстать против Главного Министра? – Маркус направил свое недоверие на Люциана. – И у тебя нет на это ответа?
– Я бы никогда не хотел совершать что-то настолько трагичное, но Главный Министр Телли слишком сильно привязан к традициям. Вы знаете, что он ничего не хочет больше, чем видеть, как наше общество регрессирует. Он сделает что угодно, чтобы защитить свои убеждения.
– И каковы его убеждения? – спросила я. Кожа произвела непривлекательные звуки, когда я уселась глубже в кресло.
– Телли желал бы видеть, что мы больше не смешиваемся со смертными. Если он добьется своего, нам ничего не останется, кроме того, чтобы посвятить себя служению богам, – Люциан провел бледной рукой по своей тунике. – Он считает, что обязанность Совета защитить Олимп вместо того, чтобы вести нашу расу в будущее, которого мы заслуживаем.
