Он стоял на берегу и, уперевшись кулаками в бедра, смотрел, как девушка послушно заходит все глубже.
- Стой! - больше он не мог уже этого вынести. Вода доставала ей уже до лопаток. Она обернулась. Нефрики бросился к ней, крича что-то невразумительное.
Он схватил ее за плечи и вытащил на берег, пробиваясь сквозь бурлящую воду.
- Это опасно, - выдавил он. - Опасно. В воде машины...
Они рухнули на песок. Нефрики обнимал девушку, яростно ее целуя.
- Ты должна простить меня, простить...
- Отвага вела тебя, когда ты вытаскивал меня из воды?
- Нет, нет, - он прятал лицо в ее синтетических волосах. - Это был страх, я не хотел тебя потерять. Ты пробудила во мне что-то...
Она глубоко дышала.
- Нет, оставь меня. Ты хотел меня убить. Избавиться от меня.
Она старалась вырваться, но не могла. Нефрики прижимал свое лицо к ее лицу, почти касаясь губами ее губ. Она видела его искаженные болью черты. Чувствовала на шее его мокрую бороду.
- Послушай, женщина, ты дала мне возможность сказать о себе правду. Я не мог ее принять, поскольку моя жизнь наполнена ложью. Ты права - все мужчины лжецы. Но сейчас ты моя. Я держу тебя и скажу тебе правду, и ты ее выслушаешь.
Она отвернулась от него.
- Это смерть тебя так возбуждает? Ты уже снова готов лгать.
- Я скажу тебе правду, но только в том случае, если ты мне поверишь, если спокойно меня выслушаешь и воспримешь все, что я тебе скажу.
- Я не принимаю никаких условий, - ответила она. - Ты можешь мне рассказать все, что считаешь правдой. А тогда я скажу, можно ли этому верить. Чем более ненормальным будет то, что ты придумаешь, тем больше это будет согласовываться с кошмарной человеческой нормальностью. Ты понимаешь меня, Нефрики, ты слабак, дурачок. Пойми наконец - единственное, что умеет человечество - это повторять кошмар и безумие - безумие рождения и кошмар смерти. А у мужчин это еще и страх перед женщинами... Этот страх присущ каждому из вас, потому что у вас у всех одни и те же хромосомы, и половина этих хромосом - женская. Я имею в виду мужчин Запада, тех, у которых штурвал вырвался из рук, что и вызвало Катаклизм. А теперь, Нефрики, говори, если тебе это нужно. Но знай, что я тебе поверю только тогда, когда ты полностью раскроешься как негодяй.
Пока она это говорила, ей удалось высвободиться, и теперь она, стоя на коленях, высилась над ним. Он судорожно цеплялся за ее талию. Потом заговорил низким, сдавленным голосом.
- Ну хорошо. Негодяй, подлец. Толан меня полностью разрушил. Его обычаи, его общество. У меня нет никого, кого бы я любил. Даже сестру я ненавижу... И, возможно, действительно желаю осквернить ее после ее смерти... Да, я мужчина. Я всегда должен быть твердым. Когда эти волны уничтожили мою любовь, мне нельзя было плакать. Я должен быть твердым и по отношению к себе и по отношению к женщинам. Это меня истощает. Женщины. О да, ненавижу их, их слабость... А их силу еще больше...
