— На сегодня мне хватит, — произнес Энтони, возвращая лук Сильвестру. Слегка крутнулся на здоровой ноге, движением брови давая понять Фенелле, что увидел ее. А затем пошел за своей стрелой.
Ему никто не аплодировал, но никто и не проявлял зависти.
Он не был для них соперником, ни с девушками, ни на войне, о которой они мечтали. Невероятная точность попадания, которой он научился, ничем не поможет ему, калеке, поскольку стрелок из длинного лука должен крепко стоять на земле и быть способным выдерживать бесконечные переходы в тяжелом обмундировании. Энтони знал это. Он тренировался с луком, потому что требовал от себя умений во всем, что могли делать остальные. Но как только остальные исчезали, он прятался под защиту сумерек, чтобы учиться другим вещам, и при этом ему нисколько не мешала увечная нога.
Он учился стрельбе.
Из аркебузы, которую оплатил ему священник.
— Время длинного лука подходит к концу, — произнес Энтони, хотя один лучник мог выпустить восемь стрел за тоже время, которое требовалось аркебузиру для одного-единственного выстрела. Кроме того, огнестрельное оружие считалось неточным, но на это Энтони говорил так: — Если я не попадаю в цель, значит, нужно просто больше тренироваться.
Когда он уходил, молодые люди смотрели ему вслед. Фенелла читала их мысли. «Калека ничего не отнимет у нас, думали они. — Может быть, в нем что-то и есть, но ни одна девушка не посмотрит на одноногого. А если посмотрит, то ее отец быстро отобьет у нее охоту. Это по-прежнему все тот же Энтони Флетчер, убивший своего брата в доках, когда со стапелей сошла «Мэри Роуз». Он по-прежнему неприкасаемый, по-прежнему ходит с палаческой удавкой на шее».
Энтони знал это. Он вложил стрелу в колчан, принес его Сильвестру и еще раз коснулся плеча друга. Затем засунул руки за пояс и побрел прочь с площадки, беззаботный, как никто в этом мире. Сделав три шага, он поднял голову и посмотрел в лицо Фенелле. Она спряталась под защиту леса, а затем улыбнулась и протянула к нему руки.
На берегах канала уже не первый месяц шло строительство. Король Генрих ужасно разочаровал молодежь своей страны, когда заключил мир с Францией. Однако сейчас он приказал заменить деревянные укрепления своего портового города Портсмута каменными и тем самым подал новую надежду. Портсмут находился напротив французского побережья, отделенный от него лишь узкой полоской пролива. Этот город был словно создан для войны.
Если король приказывал возводить башни и стены, это могло означать лишь то, что мир будет длиться недолго. Священная Римская империя воевала с Францией уже больше года., и многие надеялись, что вскоре на стороне императора выступит и Англия. Молодые люди, которым не терпелось заполучить шпоры, дрожали в предвкушении, словно лошади в стойле.
