— Нет… — встрепенулась женщина.
— Нет? — внезапно он притянул ее к себе и прижался губами к губам.
Лайлин еще никогда никто не целовал. Она застыла на мгновение от новых, неизведанных ранее ощущений. Таких… таких… Но тут она услышала свой стон и действительно испугалась. Вырвалась из его рук и метнулась к двери. Он опять смеялся ей вслед своим проклятым колдовским смехом.
— Ты придешь ко мне сама.
— Нет!
— Ты придешь.
Черт бы его побрал, этого наглого, самоуверенного типа!
— Потому что никто не даст тебе того, что могу дать я.
Она не стала дослушивать, а просто выбежала за дверь, желая скрыться от этого голоса, который переворачивал все внутри. Потом она заперлась в своей комнате, пытаясь осмыслить все и взять себя в руки, а еще лучше — заснуть.
Все шестеро собрались за дверью ее спальни, не решаясь побеспокоить свою Госпожу. Им было грустно и одиноко, мужья чувствовали себя брошенными, как забытые дети. Ханг, как самый уравновешенный из них, постарался как-то овладеть ситуацией и, сделав бодрое лицо, зашептал:
— Так, всем спать! Завтра дел полно. Спать-спать. Видите, наша девочка устала, чего столпились, дышите тут громко, как буйволы, сопите, спать ей мешаете. Быстро, чтоб вашего духу здесь не было, быстро, быстро!
Те потоптались и разошлись, никто не стал возражать. Но Ханг понимал, как впрочем, и каждый из них, что в их жизни что-то изменилось.
* * *
Вэй оказался прав. Она пришла к нему сама, на седьмой день, ночью.
Все это время Лайлин боролась с собой, а потом вдруг поняла, что должна. Должна узнать, как это бывает у женщины с мужчиной. Она помнила, как нежно относились друг к другу ее отец и мать. Так может…
Если она не попробует, то никогда не узнает. А еще она чувствовала, что Вэй скоро уйдет. Об этом он никогда не заговаривал, но и не было нужды, и так понятно, что ему просто надо переждать момент. Не будет же он всю жизнь сидеть у нее в спальне, не смея высунуть носа на улицу. А значит, не стоит терять время.
* * *
Оказывается, мужчина может доставить женщине столько наслаждения…
Она никогда и не подозревала, что может так чувствовать, так переживать снова и снова эту прекрасную смерть и новое рождение…
Лайлин проснулась утром совершенно счастливой. Солнце пробивалось сквозь легкие шелковые занавески, уже день, сколько же она спала? Женщина сладко потянулась и повернула голову, взглянуть на своего седьмого мужа, ставшего в эту ночь ее настоящим мужем и главным мужчиной. Она была в постели одна. Его не было, а на подушке лежало соцветие глицинии и небольшая записка, аккуратно свернутая и вложенная в кольцо, что было на указательном пальце у Вэя.
