Витя ждал, что Костя возмутится, и с негодованием увидел, что Костя спокойно согласился ехать один.
— Знаешь, кто так поступает? — воскликнул Витя, когда мальчики вышли из палаты.
— Кто? — невозмутимо спросил Костя.
— Так поступают предатели!
— Ты думаешь?
— Я не думаю: я уверен, что ты…
— А что ж, по-твоему, — лукаво прищурился Костя, — я не смогу без тебя достать зерно? Агроном какой нашелся! Ученый!
Витя пристально посмотрел Косте в глаза и сжал кулаки.
— Дал бы я тебе…
— Ого! Ну-ка, ударь!
Витя перевел дыхание, разжал кулаки и с горечью сказал:
— Я никогда не бросил бы товарища… Даже такого, как ты!
— Дубина стоеросовая! А кто тебе сказал, что я тебя оставлю?
— Как же ты… — Витя покраснел и пробормотал: — Я ничего не понимаю… Дразнишь, точно ребенка!
— Зато я понимаю. Во-первых, — Мирзаш тебя не взлюбил. Значит, нечего время терять на уговоры. Во-вторых — профессор не может взять второго человека. Нет лишних денег. В-третьих — я без тебя не двинусь. Значит, в-четвертых, надо придумать что-нибудь, потому что на наши восемь рублей далеко не уедешь!
— А если я — без билета?
— Снимут, и тогда разминемся, чорт знает, на сколько времени.
Мальчики давно уже шагали по шоссе.
Вверху громадными насекомыми жужжали самолеты. По дорожкам бежали ребята в трусах и майках.
— Вот мне бы аэроплан, — вздохнул с завистью Витя, — или хоть автомобиль.
Его взгляд скользнул по широкому кузову автобуса, только что промчавшегося мимо.
— А этак путешествовать не хочешь? — указал Костя на бегущих физкультурников.
— Нет, так, пожалуй, не добежишь, — ответил Витя задумчиво. — И так не годится, и этак не выйдет, — продолжал он шопотом, пропуская мимо себя трамвай, затем дребезжащий мотоциклет, телегу с мусором и велосипедиста…
— Каким же способом? — бормотал он, машинально останавливаясь и глядя на дорогу.
Вдруг Витя вздрогнул. Какая-то мысль блеснула в его голове.
— Ага, вот как! — крепко сжал он руку товарища. — Этак, я думаю, можно!
По Ленинградскому шоссе тащилась телега. На ней колыхался дешевый немудреный товар: плетеная мебель, дорожные корзины, детские коляски.
— Вот этим манером я и поеду, — уверенно сказал Витя.
— В колясочке детской? — с любопытством спросил Костя.
Но Витя ответил кратко и решительно:
— В корзине. Твоим багажом.
Клавдия Петровича Мирзаш легко уговорил.
За Костю Алдиаров ручался. Он даже приврал, что Костя — сын его родственника, с которым он когда-то рассорился, а так как Петровскому нужен был переводчик, то можно было взять этого новоиспеченного родственника. С профессором будет свой человек.
