Это был настолько узкий переулок, что, когда по нему шли два человека, их плечи касались друг друга. В каждом закоулке здесь воняло мочой. Я хорошо знал, что, если заглянуть в переулок со стороны улицы, он покажется совершенно обычным, но стоит войти в него, как станет ясно, что, подобно муравейнику с его нескончаемыми проходами, он не имеет конца — только новые ответвления других переулков.
Местом, куда я собирался идти, был пустырь, который можно было увидеть, если чуть подняться в гору и пройти конечную остановку автобуса. Сейчас у меня не хватало даже смелости оглянуться назад, чтобы убедиться, что меня не преследуют.
На пустыре был навален мусор. Там как попало громоздились автомобиль с разбитыми окнами и оторвавшимися дверьми и колесами и искривленная арматура, торчащая из наполовину раскрошившихся цементных блоков. Пустырь был огорожен со всех сторон забором из трехлистного апельсинового дерева. Если пройти в конец заграждения с левой стороны, можно было отыскать в заборе щель, через которую с трудом пролез бы ребенок. За ней открывался вид на крутой склон, где днем народ весело проводил время. Туда не проникал ветер. Пустырь был окружен холмами. С этого места хорошо был виден весь поселок. Прямо перед склоном стояла церковь, а если спуститься примерно на три метра, легко было найти огород.
Я лег, прислонившись к забору, и стал размеренно дышать.
В три часа дня солнце светило тускло. Я смотрел, как оно согревает борозды на поле, и, по мере того как картина, что стояла перед моими глазами, теряла свою четкость, меня охватывало чувство, похожее на печаль. Мне казалось, что все люди, включая моего отца, по-прежнему живут в этом мире и только я провалился в другую реальность. Меня не оставляло ощущение, что я сплю и что, если сейчас проснусь, все вернется на свои места.
«Такой возможности не существует, — вдруг раздались голоса в моей голове. — Потому что нет другой Вселенной, подобной нашей». Я тут же пришел в себя. Говоривших было двое: сначала в левое ухо мальчик сказал: «Такой», а затем в правое ухо девочка добавила: «возможности». Они говорили по очереди высокими, чистыми голосами детей, не достигших еще периода полового созревания. Такими красивыми голосами хорошо было бы петь на трибуне стадиона во время открытия спортивных соревнований.
«Другого мира не существует. Мир, в котором мы живем, — единственный. Твой отец умер. Поэтому ты теперь — сирота. Если даже дойдешь до конца Вселенной, факт твоего сиротства нельзя изменить». У меня закружилась голова, потому что голоса доносились с двух сторон и звучали по очереди. Я почувствовал подступающую мигрень. «Нет нигде такого мира, как мир квантовой теории. Если кошку разрубить мечом пополам, из нее вывалятся кишки и она умрет. Ведь не бывает такого, чтобы половина кошки была живой, а половина — мертвой!» Я заткнул уши. «„Это не так!“ — возразил я невидимым собеседникам. — Результат зависит от того, кто наблюдает!» — «Ты где? Где ты? Отвечай, где ты?» — мальчик и девочка заговорили вместе, спеша и перебивая друг друга. Я снова перестал думать. «Ты, наверно, веришь, что наблюдаешь за этим миром?» Я не шелохнулся. «Отвечай!» — раздалось одновременно с обеих сторон. Я ничего не говорил, ни о чем не думал.
