Он снял с полки первую попавшуюся книгу и пробежал глазами содержание. Потом еще и еще одну. Страницы пестрели умными высказываниями, а кое-где помещались даже древние трактаты. Такие древние, что дух захватывало. Но ничего, совершенно ничего не говорилось в них о предчувствиях! У философа же, как назло, предчувствий было хоть отбавляй.
— Учитель, почему вы сказали, что к нам придет беда? Неужто взаправду? — спросил его какой-то юноша. На руках у него громоздилось столько книг, что диву можно было даться. Сам бледен, худощав — а наберет гору учебников, идет, шатается.
— Прости, если напугал. Иногда я размышляю вслух. Дурная привычка. Но этих мыслей в себе мне было не удержать. Знаешь, Карион, когда всё твое существо бьет тревогу, хочешь — не хочешь, а прислушаешься. Беда, о которой я упомянул, не свалится на нас с неба. Она подкрадется. То есть, уже подкрадывается. И источник ее мне неизвестен. Кстати, ты был сегодня на привокзальной площади?
— А то как же, — посмелел Карион. — Конечно, был. Людей там тьма тьмущая! Ни дать ни взять, переселение народов!
— Вот то-то и оно, — кивнул старик. — К нам прибыл караван из города Огней. Как я и предсказывал. А ты почему лекции прогуливаешь?
Карион покраснел до кончиков волос и потупился.
— Я это… Я того…
Ни для кого не секрет, что студентов вроде Кариона привокзальная площадь притягивает, как магнит. Им там медом намазано, причем в прямом смысле этого слова. Лавочники торгуют на площади сладостями, художники устраивают выставки картин, поэты декламируют свои стихи. А еще там продается множество сувениров, среди которых особое место занимают крошечные фигурки из раскрашенного дерева. У фигурок этих есть ручки, ножки, смешные носы и раскосые глаза. Ручки с ножками двигаются, из носов при желании можно пускать мыльные пузыри, а глаза моргают и смотрят на тебя так озорно, что ради одних только глаз ты уже готов спустить на фигурки всю свою стипендию.
Пропуская занятия, Карион часто наведывался в академическую библиотеку. Он был убежден, что посещение лекций — пустая трата времени, предпочитал одного наставника многим и весьма скептически относился к тоненьким учебникам-брошюркам, которые им раздавали в начале каждого семестра. Куда этим учебникам до увесистых, запылившихся фолиантов! Вот где настоящие залежи знаний!
Диоксид Кариона распекать даже и не думал, потому как в его возрасте сам профессоров не шибко-то жаловал. И гляньте теперь, что из этого вышло — маститый философ, который любому профессору фору задаст. Но если бы не балахон, было бы вообще замечательно.
