— Ты скучаешь по ней?
— И не только по ней. В приемной семье меня не очень-то любили. Но я к ним привыкла…
— Что, даже к мачехе? Она-то уж точно не сахар, — отложив пакет, заметила Таймири. — Не переживай, ты ведь еще с ними увидишься.
— Нет, — покачала головой Минорис. — Если я попадусь мачехе на глаза, она сразу же выдаст меня замуж. У нее в роду побег невесты считается позором, смыть который может лишь немедленная свадьба.
— Ну и обычаи, — поморщилась Таймири. — Да если б моя тетушка заикнулась о свадьбе, я бы… Я бы тотчас сбежала из дому!
— Прислушайся, ты ничего не… — прошептал Остер Кинн и оборвал речь на полуслове. Крик повторился вновь.
— Зовут на помощь. Кто-то в беде! — встревожилась Сэй-Тэнь.
Остер Кинн вскочил на ноги.
— Последи за пламенем, а я сбегаю, посмотрю, в чем там дело, — сказал он и скрылся в лесу.
— Ну, что опять происходит? — недовольно спросил философ, высунувшись из-за ствола коренастой сосны. В последнее время он принципиально держался особняком. Ему, видите ли, требовалась тишина. Диоксид изучал какой-то свиток, но Сэй-Тэнь полагала, что всё это отговорки и что старик просто устал от их компании.
Сняв кастрюлю с огня, она набрала полный рот горького бульона и демонстративно отвернулась.
Когда, покончив со сбором трав, Минорис и Таймири вышли на прогалину, тишину вспорол неистовый рев. Как будто кто-то завел и тут же выключил исполинскую электропилу. Таймири импульсивно сжала пакет. Ей на минуту показалось, что гора сотряслась от основания до самой верхушки.
Рев повторился дважды, сопровождаемый на этот раз отчаянными, чересчур уж громкими криками, после чего лес зловеще замер. Даже сосны поскрипывать перестали.
— Так не может рычать ни одно животное на свете. Или может? — неуверенно спросила Минорис.
— Не знаю, — пробормотала Таймири. — Но мне это совсем не нравится.
Потом она вдруг оживилась:
— Ставлю десять неонов[3], что без Папируса здесь не обошлось!
— Ставлю двадцать, что влипли и Папирус, и Кэйтайрон! — зажглась азартом Минорис. — Я, кстати, где-то читала, что в массиве водятся дикие кошки.
— Здоровенные клыкастые тигры?
— Вот-вот!
— А давай проверим, вдруг и впрямь тигры, — предложила Таймири. Шуршащий пакет она положила под дерево, рассчитывая забрать его на обратном пути.
Лесное эхо врало, причем самым наглым образом. Страшные звуки оно усиливало, а приятные, вроде чьей-нибудь беззаботной песенки, ослабляло. Лес уже давно научился выпроваживать незваных гостей из своих чертогов. Наловчился, можно сказать. Раздобыла, к примеру, белка орешек, грызет где-нибудь на ветке, а путнику кажется, будто к нему оборотень или упырь какой подбирается.
