Дело в том, что, по данным ФСБ, в Москве действуют восемьдесят семь нелегальных объединений и групп лиц, исповедующих радикальный ислам. В столице зафиксировано более двух тысяч человек, которые когда-либо лично участвовали в боевых действиях в составе незаконных вооруженных формирований исламской направленности.
Это значит, что тайные тюрьмы нам очень даже нужны.
Мы с Андреем Павловичем ехали туда в большом белом фургоне, в котором не было окон. Дверь закрывалась изнутри намертво. Грузовой отсек был отделен от водительского места наглухо, хотя в обычных машинах это не так. В ней были откидывающиеся кресла по бортам, прямо как в старом кинотеатре.
Еще я заметил, что рукоятки на крыше, за которые можно держаться, не пластиковые, а стальные. Они приварены не к кузову, а к жесткому стальному каркасу. Он гарантирует, что с людьми, находящимися внутри, все будет в порядке, даже если фургон, к примеру, перевернется.
Заметив мой интерес к этим самым рукояткам, наш сопровождающий, обычный с виду мужик, без оружия, подмигнул мне.
– Кто не был, тот будет, кто был – не забудет? – спросил я.
– Ага. Точно.
– Ехать долго еще?
Мужик пожал плечами.
– Не знаю, сколько кружиться будем. Инструкция!..
Часы и все средства связи мы сдали еще до этого.
На место фургон прибыл примерно через час. С виду это был логистический комплекс, самый обыкновенный, из быстровозводимых конструкций. Забор из бетонных плит, витки «егозы» поверху и едва заметные изоляторы системы «Кактус». Видеокамеры. Конечно, дорого, но все в пределах допустимого законом. Судя по шуму, где-то рядом проходит крупная автомагистраль. Похоже, это Третье транспортное кольцо.
– Куда?..
– Туда, в дверь.
Внутри нас встретили охранники, вооруженные служебными «Сайгами-2». У них, в отличие от гражданских образцов, белое цевье. На этом вся разница и заканчивается.
Андрей Павлович предъявил постоянное удостоверение сотрудника ФСБ РФ, а я – временное. Дело в том, что по штату я числюсь не в ФСБ, а во внешней разведке. У меня вообще нет никакого удостоверения. Ну, скажите, пожалуйста, кому я буду его предъявлять? Сотруднику контрразведки страны пребывания?
Кстати, с гордостью могу сказать, что я очень даже неплохо устроился. Работаю в России, а деньги мне платят как за пребывание, по-нашему говоря, «на холоде». Зарплаты у нас в СВР очень высокие. Живем – не тужим, как у Христа за пазухой.
Форменной одежды у меня тоже нет и никогда не было. На торжественные мероприятия мне положено приходить в строгом однотонном гражданском костюме-двойке черного или темно-синего цвета.
