Мама как раз собирается задним ходом выехать с парковки, когда папа хватает ключ зажигания и вырубает движок.
– Лео, выходи из машины. Пойдешь со мной.
Мама снова поворачивает ключ.
– Мы едем домой.
– Не спорь со мной! – Папа поворачивает ключ в обратную сторону. – Ты поедешь домой. С Феликсом и Винсентом.
Он открывает дверцу, вылезает, ждет, когда выйдет Лео, потом наклоняется к боковому окну, опершись локтями на металлическую раму:
– Делай, как я сказал. Езжай домой. С малышами.
Папа идет, оба идут. Обратно, к магазинам. Лео
бросает последний взгляд на маму, но она на него не смотрит. Запускает мотор и выезжает со стоянки.
– Видишь вон того, посредине? Видишь? Это главарь. Главарь паразитов.
Папа показывает на парня с курчавыми светлыми волосами, в черной стеганой куртке, самого горластого из всех, которому явно незачем корячиться на жесткой ограде.
– Пожалуй, я немножко с ним потолкую. Как считаешь, Лео?
Они останавливаются прямо перед курчавым. Перед ними всеми.
– Парни. Послушайте-ка меня.
Если б они сейчас просто прошли к магазинам. Или бы эти скамейки с людьми вдруг расступились. Или бы упала атомная бомба. Тогда бы ему не пришлось тут стоять. Лео съеживается, закрывает глаза. Атомной бомбы нет как нет.
– Видите пиццерию вон там? Я пойду туда перекусить. С сыном. Это займет… минут сорок пять. А когда я выйду, вас тут не будет.
– Шутишь, что ли?
– Слышать больше не хочу ваши дерьмовые голоса. И видеть вас не желаю.
Курчавый блондин взмахивает банкой с пивом.
– Насмехаешься? Слыхали, парни? Этот итальяшка не иначе как шутит. А что мы делаем, когда кто-нибудь выставляет себя дураком? Мы его обсмеиваем.
Блондин размахивает руками, словно дирижируя громким хохотом всей компашки.
– Ты серьезно? Думаешь, я шучу? Мелкий паразит, паршивый бездельник, решил, что можешь тут командовать? Ну, это вряд ли. Я тебе вот что скажу, сосунок. Если ты и твои паразиты-дружки не уберетесь отсюда, когда я выйду из пиццерии, я сгребу вас за патлы и швырну в кусты задницей вперед.
Лео немножко подвигается, чтобы стать за папой, лицом к пиццерии; тогда его вообще не увидят. Их семеро. Одни в стеганых куртках, другие в джинсовых. Вполне годятся в старшие братья Хассе и Кекконену и орут наперебой, особенно курчавый (сволочь турецкая!), а парень в луноходах растопыривает пальцы веером, сплевывает и кричит (сам нарываешься, да, погань греческая, мы тебя мигом отметелим, прямо перед сыном!), подбирает с цветочной клумбы ком земли и бросает в них.
