Кир встал и стал мерить каюту беспокойными шагами. Над его головой висел почти невидимый в тусклом свете керосиновых ламп большой матовый экран. Легенды гласили, что в период Золотого Века такие экраны, установленные по всему кораблю, показывали все, что находится за его пределами. Кир никак не мог понять, как такое могло быть вообще, но он верил этому, потому что знал, что жившие в период Первой Империи люди действительно могли творить чудеса. И все же грех погубил их, обрушив темень войн Междуцарствия и разбив вдребезги результаты их великих свершений.
Экраны — как и огромные шары над головой, как и машины, что очищали атмосферу в кораблях, как и многие тысячи других хитроумных вещей, о назначении которых современные люди могли только смутно догадываться, не работали уже многие тысячелетия. Сейчас свет излучал огонь от факелов и керосиновых ламп, а не эти таинственные шары, которые так и остались бесцельно висеть над головой с тех незапамятных времен, когда они якобы ярко светили без копоти. И за пределы корабля можно было выглянуть только из особых кают, доступ в которые непосвященным, даже звездным королям, был строжайше запрещен. Кир никогда не видел звезд в космосе. С великим сожалением он осознавал, что никогда их и не увидит. Такое позволено было видеть только Калину и людям его клана.
— Спой мне что-нибудь, Грет, — бросил небрежно Кир и снова уселся в свое кресло, ожидая исполнения просьбы.
— Что бы вам хотелось услышать, Король?
— Прочувствуй меня и сам определи. — Валки всегда знали, чего кому-то хотелось — иногда даже лучше, чем люди сознавали это сами.
Грет разложил свой инструмент и облокотился о кресло молодого звездного короля.
— Тогда слушайте. — Своими длинными, тонкими пальцами он извлек аккорд и запел:
Пусть ты рожден, чтоб обрести
то, что другому не найти
Пусть будешь десять тысяч дней
ты истину искать в пути
И пусть твой выстраданный век
чело окрасит в белый снег
Ты все равно, сойдя с небес,
из всех увиденных чудес
Век будешь помнить об одном,
но не чудесном, а чудном:
И будешь клясться, и не зря,
что верить женщине нельзя.
Он извлек последнюю ноту, и она мелодично как бы зависла в монотонном шуме корабельной машины. Наступила длительная пауза, которую валк не решался прервать первым.
Наконец Кир спросил:
— Получается, что я думал об Императрице-Консорт?
На лице Грета начала медленно проступать улыбка.
— Нет, не думаю.
— Тогда о ком же?
— Не хотите ли вы, Король, чтобы я занимался догадками? Ведь мы летим к Земле, не так ли?
