— Стараюсь вести себя, как чтущая традиции женщина-тэнноми, — пошутила Мэри, бледно улыбаясь.
— Только не перестарайся, а то мне станет скучно — женился на белой, а получил обычную, простую женщину-тэнноми, — отплатил он той же монетой, но она не поняла и испугалась.
— Не бойся, — сейчас же сказал он. — Ничего не бойся. Не сможешь ты стать простой в любом случае, и не нужна мне другая женщина… Я верю тебе, и всё у нас будет хорошо.
Она улыбнулась ему и вздохнула. Он сказал, что в случае чего уедет с ней. Ну да, если ему позволят уехать. И если её раньше не прибьют, та же охрана, к примеру, мало ли, по какой причине. Но она назад не повернёт, не обманет его доверие, тут он прав…
13.
Она удивилась, каким таким, чуть не оказавшимся фатальным, чудом она проскочила дальше? Большую группу жилых и административных зданий, и казино, и туристический комплекс вокруг него, и городок из вигвамов и типи отлично видно от главного съезда с трассы, хоть и вдалеке.
Но этот, парадный фасад она увидела потом. А вначале…
Они въехали в посёлок со стороны равнины. По сторонам улицы — домики-развалюхи, возле некоторых из них припаркованные под открытым небом раздолбанные рыдваны, а кое-где и валяющиеся остовы машин, прорастающие травой, мусор, запустение, бегают тощие собаки и кошки…
Во дворе покосившегося дома разъярённый муж «воспитывал» жену тумаками. Женщина кричала. Мужчина шатался и зло бормотал что-то себе под нос, он был пьян.
Мэри вздрогнула и отвернулась в ужасе и отвращении.
При виде каравана с Таминко во главе пьяный прекратил домашнюю экзекуцию и ушёл в дом, хлопнув дверью.
— Люди не идеальны, никакие люди, ни красные, ни белые, — сказал Таминко и прижал к себе свою Ма-и-ре. — Я ни разу не ударил женщину.
Она спрятала лицо у него на груди и глухо пробормотала в излучающую тепло замшевую рубашку:
— Меня родители никогда не били, ни разу даже пальцем не тронули. Наверное, у них интуиция хорошая. Один удар — и я бы их возненавидела. Нет, я ничего бы им не сделала, просто ушла бы, чтобы никогда не возвращаться. Во мне много ярости, это плохо. С другой стороны, эта ярость помогла мне добежать, я в те минуты ненавидела весь мир, в котором такое происходит…
Постепенно улица становилась чище, дома — новее, навстречу стало попадаться больше народу. Кто-то приветственно махал руками, кто-то что-то кричал, дети бежали следом за лошадьми и мотоциклами.
Из беленького коттеджа вышла девушка и бросилась навстречу всадникам на мустангах. Но вдруг резко остановилась — увидела Мэри, сидящую на мустанге Таминко, вместе с ним, у него в руках. Девушка была одета в куртку с бахромой поверх современного платья и очень красива, большеглазая, длиннокосая, стройная. В глазах у неё загорелось откровенное отчаяние, но ненависти по отношению к себе Мэри не увидела и здесь.
