— Всё, Цзячжэнь.
И зарыдал. Цзячжэнь спешно стала поднимать меня — но где уж ей было, с Юцином в животе? Она позвала матушку. Вдвоем они взвалили меня на кровать. Я лежал на кровати и пускал белую пену. Казалось, вот-вот умру. Они в ужасе хлопали меня по плечам, трясли голову. Я оттолкнул их обеими руками и прохрипел:
— Я проиграл всё, что у нас есть.
Матушка остолбенела. Потом пристально посмотрела на меня и переспросила:
— Что ты сказал?
Я повторил:
— Я проиграл всё, что у нас есть.
Мой вид убедил ее. Она с размаху села на пол и прошептала сквозь слезы:
— Яблочко от яблони недалеко падает.
Матушка даже в эту минуту была на моей стороне. Она винила не меня, а отца.
Цзячжэнь тоже расплакалась. Похлопывая меня по спине, она сказала:
— Ты только больше не играй, и всё образуется.
Я проигрался до нитки и не мог больше ничего поставить, даже если бы и захотел. В другой комнате забранился отец. Он не знал еще, что пошел по миру; его рассердил женский плач. Услышав его голос, матушка прекратила плакать, встала и вышла, а Цзячжэнь за ней следом. Я понял, что они пошли в комнату отца, и вскоре услышал его вопли:
— Щенок!
Тут в комнату вошла моя дочка Фэнся. Она, покачиваясь, затворила дверь и сказала тоненьким голоском:
— Папа, беги скорей, дедушка идет тебя бить.
Я глядел на нее не шевелясь. Тогда она подошла ко мне и потянула за руку. Не смогла сдвинуть с места и заплакала. От этого плача сердце разрывалось на части. Фэнся было несколько лет от роду, но она уже защищала отца. Я заслуживал, чтобы меня изрезали на тысячу кусков.
Показался разъяренный отец. Он орал:
— Щенок, я тебя убью, я тебе всё отрежу, я тебя в порошок сотру, выродок несчастный!
Давай, отец, убей меня. Но еще в дверях он упал в обморок. Матушка и Цзячжэнь с причитаниями подняли его и положили на кровать. Потом я услышал его плач, похожий на завывание деревянной флейты.
Отец пролежал в кровати три дня. В первый день он громко плакал, потом рыдания перешли во вздохи, каждый из которых долетал до моей комнаты. Я слышал, как он мрачно говорит:
— Воздаяние за грехи, воздаяние за грехи.
На третий день отец принимал гостей. Он надрывно кашлял, а если говорил, то так тихо, что ничего нельзя было разобрать. Вечером матушка передала мне, что отец зовет к себе. Я встал с кровати и пошел, размышляя по дороге, что на этот раз мне точно крышка. За три дня отец достаточно окреп, чтобы меня прикончить, и уж до полусмерти-то он меня наверняка изобьет. Я решил про себя, что, как бы отец меня ни бил, я сдачи не дам. Плелся к нему без сил, с обмякшим телом, на ватных ногах. В его комнате я встал за матушкой и тайком рассматривал отца на постели. Он во все глаза глядел на меня, белые борода и усы подрагивали. Он сказал матушке:
