Музей Изабеллы Стюарт Гарднер (Бостон) | страница 13

В 1633 Рембрандт переехал из Лейдена в Амстердам. Здесь он вскоре стал одним из самых популярных художников, имел огромное число заказов и успех у клиентов. Данное полотно, написанное мастером в это время, единственный пока известный морской пейзаж его кисти.

Евангельский сюжет повествует о том, как однажды Иисус вместе со своими учениками переправлялся на лодке через Галилейское море. Во время плавания Он заснул на корме, как вдруг началась буря. Лодку уже наполняла вода, когда испуганные ученики разбудили Христа со словами: «Господи! спаси нас, погибаем! И говорит им: что вы так боязливы, маловерные? Потом, встав, запретил ветрам и морю, и сделалась великая тишина» (Евангелия от Матфея, 8, 23–27; от Марка 4, 35–41; от Луки, 8, 22–25). На картине показано начало бури, когда вздымаются волны, ветер рвет снасти, апостолы пытаются убрать паруса. Кажется, что судно вот-вот перевернется, и в это время один из учеников начинает будить Христа. Несмотря на то что перед зрителем — драматический момент истории, ее оптимистический финал художник передал в изображении неба, где среди грозовых туч пробиваются лучи солнца.

Франсиско де Сурбаран — испанский художник, в возрасте 24 лет добившийся признания и начавший в столь молодые годы получать многочисленные заказы церквей и монастырей на написание картин на религиозные сюжеты.

В 1634 он совершил поездку в Мадрид, где принял участие в оформлении дворца Буэн-Ретиро. Там мастер удостоился звания придворного живописца. После возвращения в родную Севилью он много работал по заказу новых католических монастырей, строившихся в Новом Свете. В конце жизни Сурбаран переехал в Мадрид. Его слава шла к закату, несмотря на помощь друга Диего Веласкеса, художник испытывал материальные затруднения.

Принцип написания с натуры, которого Сурбаран придерживался с юности, очень осложнял его деятельность. Объемность и глубокие светотени, сближавшие с Караваджо, постепенно выходили из моды в испанской живописи.

На картине изображен высокопоставленный юрист, облаченный в судебную мантию. Простота композиции, статичность и некоторая монументальность фигуры придают портрету почти символический характер. Только снятая с левой руки перчатка показывает, что перед зрителем — живой человек.