Ночью разведка поднимает их и ставит в спарринг.
– Слышь, связисты, сейчас проверим, что вам за молодежь прислали, – говорит Боксер.
Мы лежим на своих кроватях, как в партере, и наблюдаем. Сегодня нас бить не будут – не наша очередь.
Разведчики образуют круг, в середину выталкивают одного новобранца – крепкого приземистого парня с покатыми плечами. С другой стороны на ринг выходит один из разведчиков.
Они начинают танцевать. Пара пробных ударов по корпусу, новобранец вроде держится неплохо. Он даже проводит один хороший в печень и уворачивается от двух мощнейших джебов. Затем разведчик бьет молодого в нос. Голова парня откидывается назад, по подбородку течет кровь. Он зажимает лицо ладонями и пытается уйти с ринга. Его выталкивают обратно.
– Не, мы так не договаривались, – простодушно говорит он. – Если по морде, то я драться не буду.
Его бьют ногами и заставляют драться. Он снова выходит на ринг. Еще двумя ударами разведчик сбивает его на пол.
Бой закончен.
Мы засыпаем.
Утром молодых уже нет. Они сбежали сразу все, втроем.
Летать придется опять нам.
Мы сидим в каптерке и перебираем ротное барахло. Бушлаты, бронежилеты, каски – все свалено одной большой кучей в углу, и старшина решил рассортировать это добро. Подспудно каждый из нас подбирает себе каску и броник.
Броники в ужасном состоянии: невероятно грязные, залитые маслом и бензином, в карманах килограммы земли, половины пластин не хватает, но все же из двух-трех штук удается составить один целый.
На некоторых брониках кровь.
Тренчик показывает нам пробитую пулей грудную пластину. На внутренней стороне бронежилета – большое пятно крови.
– Рядовой Игнатов, рота связи, А (II) Rh+, – читает он надпись на отвороте.
Дальше мы работаем молча.
Пробитые и помятые каски, развороченные бронежилеты, дырки в бушлатах, застрявшие в кевларе осколки, бурые пятна заскорузлой крови, к которым не хочется прикасаться… Эти свидетельства смерти людей валяются в каптерке прямо на полу. В этих вещах погибли наши солдаты – солдаты роты связи четыреста двадцать девятого полка. Они уехали в Чечню в январе девяносто пятого, а потом какой-то незнакомый нам старшина привез снятые с остывших тел броники и бросил их в углу каптерки. И несколько месяцев пил. А потом погиб – кто-то рассказывал нам, что предыдущий старшина погиб. Теперь мы сидим и собираем из этих окровавленных лохмотьев броники для себя. А потом Савченко точно так же повезет на войну нас и через несколько месяцев вернется с кучей окровавленных бронежилетов, тоже бросит в углу каптерки и тоже будет пить несколько месяцев… А потом из учебки пришлют других ново бранцев – скорее всего, из нашей же учебки, из Елани, – и они будут сидеть на полу в ожидании отправки, читать на брониках наши имена и показывать друг другу пробитые пулями пластины и каски. И уже другой старшина повезет их на войну и тоже вернется полусумасшедшим…
