Усевшись на пороге самолично воздвигнутого ледяного дворца, Лера с маниакальным упорством и сноровкой, собрала из осколков разбитого зеркала слово Вечность. Как и тогда, десять лет назад, впервые прижавшись к груди чужого мужа, позволила их сердцам забиться в унисон и увидела слово, пришедшее из сказки.
На пороге второго мгновения и очередного резонирующего удара, вновь сглупила, разрешив себе улыбнуться, робко, неуверенно, а потом зажмуриться, отвергая созерцание обыденности.
Вежливое покашливание пенсионера, остановившегося в двух шагах и пытающегося прорваться к ящикам с фруктами, выдернули ее обратно в реальность.
Вспыхнув от стыда, с усилием вернув лицу утраченную серьезность, Лера пролепетала извинения и спешно освободилась от объятий бывшего возлюбленного. Тяжело дыша, шагнула в сторону, пропуская дедушку к наваленным горой мандаринам.
— Какая странная встреча, неожиданная и радостная. Про себя говорю, — на лице Дениса вновь вспыхнула улыбка, с кровью вырванная из памяти, чудо расчудесное, совращающее с пути истинного необстрелянных девиц и приоткрывшее дверь в сад, полный соблазнов.
Лера смотрела на сердечного друга с восхищением, не произнося ни слова, не опасаясь, что искрящийся восторгом взгляд выдаст ее с головой. Так было всегда. Ничего не изменилось и сейчас.
Гроша ломанного не стоили холодные и равнодушные маски, что цеплялись в первые месяцы их знакомства. Какова цена безразличию, когда под ним жадно горят глаза, дрожат и обветриваются искусанные в кровь губы? В груди бьется невпопад сердце, трепещет, словно пойманный в силок птенец. Оно — глупое заходится от подавляемого желания поскорее пасть в грех, растаять воском в руках преступно красивого сластолюбца, обволакивающего паточным взглядом и сажающего на цепь, сотканную из изящных колечек сигаретного дыма.
Его тихий вкрадчивый голос вслед за призрачными оковами, и обворожительная улыбка до ушей, лишали остатков воли, подчиняли и порабощали доверчивую душу.
Пролетевшие годы не обидели Дениса Морозова, лишь тронули сединой коротко стриженые виски, проложили едва заметную паутинку морщин под глазами цвета зрелого коньяка, сделав их еще более лучистыми и теплыми, с озорными солнечными переливами, добавили саркастической глубины носогубным складкам, закрепили во вздернутых уголках губ четко очерченную надменную линию, утвердили решительный абрис подбородка. Его тело возмужало, налилось силой и статью, и бессовестно источало флюиды. До сих пор действующие на нее подобно оружию массового поражения, разработанного в секретных бункерах ЦРУ.
