Резко полыхнуло, оглушительно рявкнул гром, в такт ему жалобно затренькали стекла в окне. Пулеметные струи дождя косо прицельно хлестнули по окнам, выбили звонкую дробь на черепичных скатах крыши.
Зубов прикурил сигарету и, подперев плечом стену, бездумным взглядом уставился в окно.
Огромная лохматая псина, вольготно распластавшаяся на мокром асфальте у самых ворот, вдруг резко вскинула лобастую голову, чутко повела по сторонам своими ушами локаторами, сторожко процедив через ноздри насыщенный озоном и влагой воздух. Сторожевая собака, общавшаяся с ночью на недоступном человеческому племени языке запахов и звуков, первой смогла распознать знаки грядущей опасности. Какое то мгновение она еще лежала неподвижно, затем опавшая нижняя губа обнажила огромные клыки, и из глотки вырвался наружу грозный рык.
Резво стартовав, Альма огромными скачками понеслась в направлении стройки, выбирая на ходу цепь. И, уже заранее предчувствуя, что длины поводка ей не хватит, полыхнула яростным хриплым лаем: хватит дрыхнуть, господа охранники, аларм, тревога!
– Миша, подъем! – встревоженно скомандовал Зубов. Он даже не заметил, что Костюк стоял уже рядом. – Альма чудит!
– Кто то забрался на стройку, – первым сориентировался в ситуации бывший пограничник. – Или возле самых ворот ошивается… Надо бы шугануть, а? Чего молчишь, Серый?
– Как забрался? По воздуху? – скептически отозвался напарник. – Дальнюю браму, между прочим, я самолично запер. Ферштейн?
– По воздуху или еще как нибудь – понятия не имею. – Костюк, сдернув со спинки стула кожанку, мгновенно накинул ее на себя. – Но точно там кто то бродит.
– Наверняка помойный котяра.
– Альма попусту брехать не станет, – вступился за свою любимицу Костюк. – И ты это прекрасно знаешь. Говорю тебе, чужие…
Мгновение спустя, как бы в подтверждение его слов, собака выдала новую порцию злобного лая. Зубов раздраженно пожал плечами: непонятно, с какой стати такой переполох. Из окон сторожки – небольшое кирпичное строение гнездилось на высоком фундаменте – просматривалась практически вся площадка: ближние и дальние ворота, скопище мокнущих под дождем машин, трехметровой высоты проволочное заграждение, недостроенный каркас автотехцентра с задранной в небо стрелой крана и непременным вагончиком для строителей, а за ними крутая земляная насыпь Литовского вала, ограничивающая территорию с востока. Склон ее заплетен «колючкой». Проезжая часть улицы выглядела совершенно пустынной – ни тебе транспорта, ни прохожих – на противоположной стороне темнеют громады жилых домов, чуть дальше и наискосок, по направлению к Верхнему пруду, в призрачном свете редких фонарей панорама площади Маршала Василевского. Она также была пустынна, лишь в самом дальнем углу, у башни Дона, промелькнули огни автомобильных фар.
