Во время пребывания вице–адмирала Октябрьского в Одессе было решено высадить десант в районе Григорьевки, чтобы отбросить противника и лишить его возможности обстреливать порт.
Десант у Грпгорьевки был высажен удачно, противник отброшен, а захваченные у Антонеску дальнобойные пушки возили по улицам города. На пушках было написано: «Они стреляли по Одессе. Этого больше не будет».
В то же время Черноморский флот делал все возможное, чтобы помочь войскам 51‑й отдельной армии, оборонявшей Крым. Еще в августе флот выделил восемь морских артиллерийских батарей и установил их в районе Перекопского перешейка. Были отправлены морские мины для минирования Сиваша и другое военное снаряжение. Тогда же под Ишунь ушли два батальона, а затем и вся 7‑я бригада морской пехоты полковника Жидилова. В нее входили лучшие матросы–добровольцы с кораблей и частей флота. Бригада насчитывала пять тысяч бойцов и очень нужна была для непосредственной обороны Севастополя. Авиация флота была также брошена на Перекоп.
Для поддержки артиллерийским огнем левого фланга обороняющихся войск выходили в Каркинитский залив наши корабли.
26 сентября с наступлением темноты тральщик «Взрыватель» вышел из Стрелецкой бухты. Был штиль, всходила луна, и море блестело таинственным и тихим светом, как на картине Айвазовского «Лунная ночь на море». На берегу уже отцветало, уходило лето, и теплая волна воздуха приносила на мостик корабля запахи осени, желтеющих листьев и тяжелых плодов. Но мир и тишина были обманчивы. Берег казался вымершим, не видно было ни одного огонька, лишь далеко где–то монотонно гудела автомашина и лязгало железо.
Командир корабля Трясцин, находясь на мостике, каждую минуту ждал, что тишину эту может нарушить разрыв авиационной бомбы противника или под килем, набухая, взорвется магнитная мина.
Все сильнее светила луна, поднимаясь на небе, она облегчала штурману работу и в то же время демаскировала корабль. При выходе в море справа открывалась Северная бухта, с высоты мостика она словно горела под луной, и Трясцин подумал, что в такие ночи фашистским летчикам легко ориентироваться под Севастополем; бухта, словно вырезанная из эмали, лежала в высоких черных берегах.
Отлично был виден массивный Константиновский равелин, там чуть мигнул огонек, наверное, приоткрыли дверь, выходящую на балкон, оттуда наблюдают за движением корабля. А затем потянулся высокий и обрывистый западный берег. Всюду было темно, и лишь возле Качи гудели невидимые в ночи самолеты, наверное, летчики прогревали моторы, готовясь в полет.
