Подошел «адмиральский час», но обычного сигнала «команде обедать» не последовало.
Командир стал еще более немногословным и сосредоточенным. С утра он не сходил с мостика, хотя помощник его уже не раз поднимался и просил разрешения заступить на вахту. Дежурные расчеты стояли у пушек. У сигнальщика щемило глаза от ослепительного солнечного света. Он еще раз (который за вахту!) взглянул в сторону солнца и увидел, что оттуда, словно из самого расплавленного диска, быстро вырастая, падают черные капли на корму охотника и на идущую в кильватере подводную лодку.
— Поднять сигнал «вижу самолеты противника!» — скомандовал Москалюк. — Помощник! Вызовите по радио истребители.
Одновременно он развернул навстречу вражеским самолетам свой корабль и приказал ставить дымовую завесу, чтобы закрыть подводную лодку.
— По самолетам огонь! — крикнул Москалюк.
Пушки охотника открыли огонь, и разрывы запятнали небо черными хлопьями. Уже ясно видны горбоносые «Ю-88». Вот отвалил первый самолет и спикировал на корабль. В какое–то мгновение Москалюк успел заметить, как отрываются от самолетов бомбы, услышал в грохоте корабельных пушек их сверлящий звук. Он громко скомандовал: «Право на борт!» и поставил ручки телеграфа на «самый полный вперед». Взрывы бомб, поднимая столбы воды, легли за кормой.
В пике вошел второй самолет, за ним третий… Пока один с ревом выходил из пике, другие, набрав высоту, снова сваливались на катер.
— Чертова карусель! — выругался Москалюк, с трудом шевеля пересохшими губами. Рядом стоящий рулевой косил глазом, стараясь угадать слова командира.
Густое облако дымовой завесы закрыло подводную лодку.
Принимая на себя атаки самолетов, морской охотник все дальше отрывался от завесы, уходя в море, сам бросался навстречу самолетам, стремясь отвести их от подводной лодки.
«Чертова карусель» внезапно закончилась. Последний самолет, выйдя из пике, как–то неловко клюнул носом. Видно было, что он теряет скорость. Черный шлейф дыма протянулся за ним. Это командир кормового орудия старшина Благих пробил ему насквозь крыло.
Командир устало улыбнулся.
Сколько выстрелов сделали пушки? Краска шелушилась со стволов, и они почернели, как почернели усталые лица матросов. В наступившей тишине звенели медные гильзы, перекатываясь по палубе. Сколько времени бился охотник с фашистскими самолетами? Казалось, очень много, а прошло всего пятнадцать минут! Отставший «юнкерс» долго тянулся к далекому берегу, потом, словно споткнувшись, упал за холм, и там поднялось и встало, как черное дерево, лохматое облако дыма.
