Шестнадцати лет Дмитрий вступил в комсомол. Занимался в кружке текущей политики, пристрастился к чтению. И столько открыл для себя неожиданного и нового! Из всего прочитанного больше всего полюбилась ему книга «Овод», и сейчас хранит ее у себя в каюте, в письменном столе.
Года через два послали смышленого паренька в областную совпартшколу. Учился Глухов хорошо и снова собирался по окончании школы вернуться на водный транспорт. Но совсем неожиданно ЦК ВЛКСМ направил его на комсомольскую работу в Узбекистан. Пришлось ехать в знойную Азию.
Два года пробыл Глухов в Узбекистане. Стал привыкать, работа с молодежью увлекала его, но в 1928 году призвали на военную службу. Глухов рассказал председателю комиссии, что хотя призывается из Узбекистана, но сам он природный водник и просит направить его служить на флот.
Так кончилась комсомольская юность Глухова. Он стал военным моряком, полюбил эту профессию и остался ей верен на всю жизнь.
…Возможно, Глухов с Дзевялтовским так и просидели бы, разговаривая, до рассвета, да в полночь начался воздушный налет. Ивану Ивановичу пришлось бежать в штаб. На кораблях объявили тревогу, но огонь не открывали, хотя прожекторы уже нащупали вражеские самолеты. Теперь и на катерах–охотниках умели определить, куда идет самолет, на какой корабль пикирует, и рассчитать, достанет ли до него катерная артиллерия.
Ранним утром на катере Глухова появился штурман Дзевялтовский. Мерно зарокотали моторы, выбрасывая черную копоть, и катер–охотник отошел от пирса, набирая скорость. Штурман шел с Глуховым, чтобы точно провести катер над минами.
Вышли на внешний рейд. Небо было чистое, розовое, море спокойное. Все выглядело обычно, ничто не говорило о той серьезной опасности, которой подвергались люди, о том риске, на который шел маленький корабль. В Севастопольской бухте теснились большие корабли. Казалось, они только и ждали сигнала «Фарватер чист», чтобы выйти в открытое море.
Глухов любил людей, с которыми шел сейчас на опасное дело, и был уверен в них. Но он знал, что неизвестность настораживает и волнует их, да и сам впервые выполнял такое необычное задание. Стоя на ходовом мостике, Глухов чувствовал, что на него внимательно смотрят матросы. Они слышат, как он спокойным голосом подает команду рулевому, они видят, как он плавно переводит ручки машинного телеграфа.
Вышел на рейд на моторном катере и контр–адмирал Фадеев, а начальник штаба Морозов в рубке дежурного, удобно примостившись у телефонного аппарата, раскрыл свежую коробку папирос «Казбек» и позвонил на сигнальный пост.
