— Не сердись, шаман! Это ты тут как рыба в воде, а я так и не научился ориентироваться в этой мешанине миров. Брожу почти вслепую.
— Ага, вслепую! Но сюда-то добрался? Неужели не понимаешь, что вернуться в свое время нельзя? В место можно, а во время — нельзя, так не бывает!
— Конечно: время течет, как река…
— Оно течет, как вода в реке, — быстро на перекатах и медленно в заводях. Это очень удобно: позанимался с женщиной ТАМ, потом сходил СЮДА пообедать, вернулся, а ТАМ у тебя уже куча внуков… вот-вот помрет от старости! Каково? Впрочем, шучу я — почти шучу.
— Да, мы с Колей называем это «временным скачком» на границе. Он может быть большим, как в нашей реальности, или совсем маленьким, как в мире Николая.
— Что ж, ты неплохо продвинулся со своими друзьями. Могу добавить, что этот скачок далеко не всегда бывает постоянным.
— Ты хотел рассказать про того, кто дал тебе амулет.
— Я хотел?! Это ты хотел узнать, и, поверь, хотел лишнего! Скажу только, что он смог перестать жить лишь после того, как убедился, что я выдержу, что останусь. Остальное тебе знать пока еще рано.
— Значит, сначала я должен что-то сделать или что-то понять, да?
— Ты ничего не должен. Впрочем, если есть желание… Сходи посмотри! — старик невнятно кивнул куда-то в сторону.
— А ты объяснишь мне, что нужно смотреть и почему?
— Да пожалуйста! Это один из обычных миров. В его начале там жили… гм… почти люди. Или пред-люди — без речи и разума, вполне безобидные падальщики. Они всех боялись и никого не убивали, кроме себе подобных. Акурра там был и оставил несколько амулетов. Просил присмотреть, что получилось, а я… Миров много…
— Что-то ты темнишь — я чувствую. Почему не ты сам?
— А ты когда-нибудь присутствовал при родах ребенка? Человеческого ребенка?
— Да. Но давно — в детстве, еще в Поселке.
— Тебе понравилось?
— Нет.
— А там рождается не ребенок. Они разделились: те, кого едят, и те, кто ест.
С третьего удара кость раскололась. Ховр сунул руку внутрь черепа и извлек мозг. Остатки антилопы слишком долго пролежали под солнцем — дрожащий комок готов был потерять форму и протечь сквозь пальцы. Ховр кинул его в пасть, раздавил языком, глотнул, остаток размазал по небу и снова глотнул — хорошо! Он облизал ладонь, прислушался к ощущениям в желудке: хорошо, но… мало!
Его группа, его стая усердно орудовала обколотыми камнями — дробила все, даже самые мелкие кости в поисках мозга: мало, очень мало! Уже несколько дней — слишком мало.
