* * *
В быстрой последовательности мужчины закончили завтрак, умылись, оделись, вооружились и погрузились в поджидающую их одноконную карету. Лорд Карстерс даже не удивился бы, снова увидев Дэвиса. Но кучер был другой — тощий малый с вислыми усами, и лысый, как яйцо-пашот. Когда исследователи садились в кэб, кучер лишь коснулся головного убора в знак приветствия, без намека на какие-то особые узы товарищества.
Интересно.
Когда кэб, гремя колесами по булыжной мостовой, завернул за угол, Мэри Эйнштейн стояла на улице и смотрела, как он исчезает в потоке оживленного лондонского уличного движения. Она постояла несколько минут, а затем вернулась в музей. Тщательно заперев железные ворота, она, прежде чем уйти в дом и запереть входную дверь, повесила на решетку ограды написанное от руки объявление.
Проходивший мимо и насвистывавший нечто немелодичное трубочист случайно взглянул на объявление и остановился как вкопанный. «Закрыт на весь период…»? Такие объявления во время войны вешают. До чего же чудно.
* * *
На вокзале было оживленно: шум, толчея, франты и оборванцы бок о бок в одной толпе; голосистые лотошники продавали пирожки с мясом, а уличные мальчишки ныряли в сточные канавы и визжали от радости, находя оброненную монету.
— Что вы сейчас сказали? — снова проревел профессор Эйнштейн, с громким стуком роняя на пол чемодан.
— Все билеты проданы, — повторил клерк в зарешеченном окошке билетной кассы. — Вам придется отправиться следующим поездом, в четыре сорок.
— Н-но это слишком поздно, — заикаясь и чуть ли не в смятении вымолвил профессор. — Мы же не успеем на паром через пролив!
— Это не мои трудности, приятель, — спокойно ответил кассир, уже глядя мимо исследователей. — Следующий, пожалуйста!
Сдерживая стоящих в очереди одной своей массой, лорд Карстерс угрожающе навис над окошком.
— Послушайте, сэр, я член палаты лордов, наверняка что-нибудь можно сделать.
— Сожалею, милорд, — пожал плечами кассир. — Но сделать ничего нельзя, будь вы хоть самой королевой. «Все билеты проданы» то и означает — Все Билеты Проданы.
Поскольку Карстерсу было не привыкать иметь дело с представителями низших классов, он беспечно достал из внутреннего кармана сюртука бумажник и помахал в воздухе пачкой пятифунтовых банкнот.
— Коль уж речь зашла о Ее Величестве, вы случайно не коллекционируете портреты членов королевской семьи? У меня тут несколько дюжин лишних — мог бы презентовать вам.
Уставясь на сумму, равную его полугодовому жалованью, кассир вытер непроизвольно стекшую на подбородок слюну.
