— Лишь в общих чертах, — честно признался он. — Это был небольшой изолированный город-государство, где-то в районе Суматры, основанный около трехтысячного года до нашей эры. Со временем они стали довольно сильной империей с дурной репутацией за счет приписываемой им кровожадности. Лет сто с небольшим были на подъеме, пока не произошла какая-то природная катастрофа, после которой империя полностью исчезла.
Стряхнув с тлеющего кончика сигары пепел, Карстерс снова сунул ее в рот и с наслаждением сделал еще одну глубокую затяжку.
— Что же до религии и мифов, то, по моему, там поклонялись какой-то рыбе. А насчет луны ничего не помню. — Он задержал взгляд на профессоре. — Полагаю, тут есть какая-то связь.
Хотя проф. Эйнштейн старался этого не показывать, услышанное произвело на него сильное впечатление. Большинству университетских ученых потребовалось бы перелистать множество томов, чтобы раскопать те сведения, которые столь небрежно выложил этот молодой человек. Эйнштейн явно не ошибся в выборе помощника.
— Связь, безусловно, есть. Только на самом деле дутариане поклонялись не рыбе, — поправил Эйнштейн, — а гигантскому кальмару. Они называли его Бог Кальмар, хотя, возможно, более точный перевод будет не «бог», а «демон». По преданию, это была некая страшная тварь с тысячью щупалец и дюжиной ртов, совершенно неуязвимая для оружия, созданного человеком.
— И он питался человеческой кровью.
Забыв про сигару, Эйнштейн живо подался вперед в задымленном кэбе.
— Боже правый, вы слышали об этом существе? — воскликнул он.
— Нет, но если в оно поступало иначе, то было бы довольно необычным божеством для воинственного государства, — ответил, непрерывно пыхтя сигарой, Карстерс. — Довольно-таки напоминает мне того ацтекского бога войны, Уитцилопочтли. Он этого добра требовал в огромных количествах — для гарантии наступления рассвета.
— Да, но в ипостаси бога солнца Тонатиу он воспринимался как даритель жизни, — поднял палец Эйнштейн. — А Бог Кальмар был известен только как разрушитель, лишь едва-едва контролируемый вызывавшими его дутарианскими жрецами, и, в конце концов, даже они не смогли справиться с ним.
— Вы говорите об этой твари так, словно она действительно существовала, — критически заметил Карстерс, щелчком отправляя окурок сигары в окно. — А ведь это явный абсурд, сэр.
— Такой же, как Ноев ковчег? — негромко спросил Эйнштейн.
Английский лорд с ощутимым звуком закрыл рот, и в последующие несколько секунд на его красивом лице боролись противоречивые чувства.
