Мой отец любил беседовать с Константином Эдуардовичем на тему о применении ракетных снарядов в артиллерии. И хотя оба собеседника были ярые противники войны, когда речь заходила о защите Родины, оба воодушевлялись и с карандашом в руках вступали в математические споры. Россия внесла большой вклад в развитие ракетного оружия. В военной библиотеке моего отца сохранились старые военные журналы и книги по ракетной технике. Константин Эдуардович, бывая у нас, читал статьи о ракетах, делал математические расчеты. Соображения Константина Эдуардовича очень волновали моего отца, и он сожалел о том, что слишком поздно познакомился с расчетами К. Э. Циолковского и что не может уже проверить его утверждения на артиллерийском полигоне. Это особенно было досадно моему отцу, который внес в теорию артиллерийской стрельбы много нового.
Отец и Константин Эдуардович говорили не только о законах баллистики, но и о других, уже более современных им и даже ультрасовременных законах и явлениях, например о космических скоростях и траекториях космических полетов. Кстати сказать, мой отец был одним из инициаторов применения ракетного огня в артиллерии и еще в начале 80‑х годов прошлого столетия экспериментировал с ракетами генерала Константинова, которые он значительно усовершенствовал. Однако эти опыты были не по вкусу как Артиллерийскому комитету, так и ближайшему начальству, и работы в этом направлении прекратились. Только в 1915―1916 годах, по рекомендации отца, уже в действующей армии идея применения ракет получила воплощение в боевой обстановке в ряде артиллерийских и авиационных частей. У меня до эвакуации 1941 года сохранялось несколько фотографий, иллюстрирующих зарядку и запуск боевых ракет на линии Галицийского фронта.
— Я тоже всю жизнь воюю за свои идеи, Леонид Васильевич, — грустно сказал Циолковский, — а толку все нет. Слишком рано еще, наша техника не готова к их восприятию. Родиться бы так лет через сто. И у Александра Леонидовича верные идеи, но если они пришли рано, то ждет его немало горя и много непонимания.
К. Э. Циолковский был бледен и немного недомогал. Он вскоре ушел, оставив Леонида Васильевича в печальном размышлении.
Через несколько дней я вернулся из Москвы со своими приборами и таблицей измерений числа положительных и отрицательных ионов на различных расстояниях от острий. Работа кипела. Клетки постепенно заполняли переднюю. В ближайшие дни должны были появиться белые крысы. Ольга Васильевна сшила себе особые перчатки из толстой свиной кожи с длинными крагами. С помощью этих перчаток будет возможно легко брать и переносить из клетки в клетку крыс, не боясь их укусов. На базаре удалось приобрести чувствительные двухтарелочные весы с большим набором гирь. Я приводил в порядок свою ионизационную установку и приспособлял электрометр со стрелкой для относительных измерений «заряда воздуха». Наконец, умастившись на телегу, уже груженную клетками, я отправился за белыми крысами, которые были соответствующим образом подобраны в виварии железнодорожной больницы. Под опыт и контроль шли равноценные экземпляры животных по экстерьеру, возрасту и полу.
