Мира насторожилась, как гончая, взявшая след.
— Яснее говори.
Рыжий показал язык и довольно рассмеялся.
— А фигу тебе. Не заслужила. Нет в тебе любви и уважения, вот когда зажжется искренность — тогда и помогу. А пока, коровушка, дерзай сама.
— Как это нет любви? Как это нет уважения? — поразилась Мира. — Я вот Тима… уважаю. Себя люблю… как это нет?
— А родителей почему забыла? Почему времени не находишь долг святой исполнить и навестить могилку? Почему каждый раз придумываешь причины глупые?
Мира открыла было рот, чтобы махом отмести от себя подобные подозрения, но ангел поднял вверх палец и сурово нахмурил брови. В руке его появилась бумажка:
— Для верности — зачитаю. И только попробуй перебить! Кассу пожалуюсь, он тебя до смерти застыдит своими лекциями про Истинные жизненные ценности. Так… что тут у нас? Пять лет назад тебе было семнадцать — сознательный возраст, будущая выпускница. «Не пойду, чего там делать? Цветы? Да зачем им цветы? И вообще, мне некогда, я на танцы иду» — выдержка из разговора с некоей земной девой, Иридой, фамилию неразборчиво написали, гады. Далее. Год спустя, восемнадцать лет, прекрасный, значимый возраст, ты со мной согласна? «Ой, надо, надо, обязательно схожу, это очень важно. Они ведь так рано умерли, я их почти не помню, и так давно не была на могилке их». Давно… хммм… да почитай, никогда. Продолжу. «Я так по ним тоскую», — эту фразу ангел выделил интонацией, вдобавок округлив глаза и выразительно подняв брови. — «Очень хочу сходить на кладбище, надо цветов купить». — Мира сидела, уставившись в пол. Она не помнила, чтобы говорила все это, но звучало очень похоже на ее тогдашние размышления. — Девятнадцать лет. Что мы имеем?
— Хватит! — не выдержала ведьмочка. — Я поняла! Я все поняла, нечего делать из меня чудовище. Я всего лишь… не убила же…
— Да было бы чего делать, ты и сама с этим успешно справляешься, — без малейшего намека на иронию произнес рыжий, и от его непривычной серьезности у Миры похолодело на сердце.
— Я — не чудовище, — сказала она, но ее голосу не доставало уверенности. — Я — это просто… я. Какая есть. Ведьма невеликой силы.
Рыжий пожевал губу:
— Я вот что тебе скажу, коровушка. Ведьмы — они стервы еще те, ни ума, ни чести. Ты — другая, и нечего мне возражать, уже я-то тебя насквозь вижу. Раз тебя совестью и даже неким, пускай и весьма скудным на мой взгляд, подобием мозгов наделила Истина — значит, есть и ответственность поступать истинно верно, даже если тебе неудобно, нет времени, возможности и так далее. Ну ты все лучше меня знаешь, чего я тут рассказываю…
