— Без шуток! Что нужно?
— Не беспокойтесь, — я решила как-то смягчить, — оно ведь там, под ковром, ниже…
Купиш рывком отшвырнул ковер так, что я чуть не упала, и вперился в дырочку в половице.
— Откуда? Что? Ну?..
— Едкое вещество. — Виктор недоуменно смотрел в дико вытаращенные глаза хозяина. — Да я вам заделаю паркет и ковер заштопаем…
Купиш легко приподнял брусок паркета, мигом извлек крохотную коробочку, раскрыл.
— А-а-а… Где? Где алмаз? Кто взял?
— Должно быть, съело… — пробормотал Печ.
— Что? Съело?! Три с половиной тысячи! Почти все вложил… Съело…
Купиш кинулся на Виктора, но я инстинктивно подставила ему ножку; пока хозяин поднимался с пола, мы уже были на лестничной площадке второго этажа.
И Витя вновь потянулся к звонку. Я чувствовала, что отговаривать его бессмысленно…
За письменным столом неподвижно сидел седой человек. Под стеклом на столе улыбалась круглолицая девушка с чуть раскосыми глазами, с высокой прической. В центре лица, там, где, по идее, помещается нос, было отверстие, как от пули. Мы с Витей дружно вздохнули.
— Ей было немногим больше, чем вам, ребята. И я даже не представляю какая она теперь. Это все, что у меня осталось от любви. Разве я не имею права говорить это вслух?.. Я часто целовал ее в носик, а она при этом смеялась. Курносая…
Мы верили ему на слово. И я думала — каким способом он станет реставрировать свою любовь? Или, в конце концов, неважно, осталась ли от нее попорченная фотография, небрежное письмо или часы, на стрелки которых она глядела когда-то…
А на первом этаже шел пир горой. И, видно, ничего особенного здесь не произошло. Нас с порога потащили к столу:
— Пока не выпьете по одной, никаких разговоров не будет! Бутылочка самого лучшего специально вас дожидается…
Тот, кто приглашал, поднял заветную бутылочку и замер: пуста: в пробке и в донышке аккуратные отверстия, под столом лужица.
— Твоя работа?
Виктор сумрачно кивнул головой.
— Такую штуку вижу впервой. Но в другой раз, малый, придумывай повеселей фокусы…
Мы спустились еще и в подвал. В цементном полу тоже виднелась дырочка, уходящая невесть куда.
— Витя, я виновата, но, согласись, зачем тебе было придумывать такое? Изобретать, так что-нибудь полезное, а не разрушительное. Помнишь из истории — Бертольда Шварца, — выдумал порох. Тоже мне… Вот у нас в классе, если ты заметил, есть такой Вася Нежинский, хоть отличник, но, я уверена, пороха он не выдумает…
Витя как будто бы соглашался со мной. И глядел на меня, словно впервые увидел после разлуки:
