Удлиненные ресницы затрепетали.
– Честь не мертва, – сказала она, – и в Ниппонии.
Он забыл привычный предрассудок.
– Ниппонские острова – синоним самоотверженности, – ответил он добродушно. – Наши народы только и стоят на страже прежних ценностей в мире, где символом веры сделался пацифизм. Я весь за мир, разумеется, – но за правильный мир, завоеванный победительным оружием, за отдых, что заслужен в ходе подобающего мужам конфликта. Сражения очищают воздух, решают насущные вопросы. Вся дипломатия только усложняет, запутывает и замалчивает проблемы, каковые пристойная война немедленно сделает достоянием гласности. Победители знают, что они выиграли, проигравшие – что они потеряли, и ни у кого нет ни малейших иллюзий относительно своего положения, пока вновь не сгустятся облака. Так, нам ведомо, что Арабия хочет не меньше чем пойти на войну с Татарией, однако Альбион подавляет ее, и Арабия вырождается, поскольку не применяет силы естественным образом.
Они достигли двери, что вела в жилище леди Яси Акуи.
– Как все-таки освежают, – сказала она, – столь прямые и здоровые речи. Не сочтете ли вы, что я потакаю своим прихотям, если приглашу вас продолжить нашу беседу, дабы я могла вкушать ваши мысли немногим долее?
– Нисколько, – ответил Убаша-хан. – Я польщен вашим интересом.
Она отступила, дабы впустить его в комнату, что была, как и все ее покои, избыточно черно-белой.
– И вы обязаны поведать мне больше об арабийском убийстве. – Она хлопнула в ладоши, призывая служанок снять с Убаша-хана рыжевато-желтое пальто. – Говорите, сие сделал Монфалькон?
– Его орудие.
Глава Одиннадцатая,
В Коей Капитан Квайр Доставляет Нового Клиента Джозайе Патеру, Учителю Танцев
Сидя в тесноте паланкина, несомого четырьмя не самыми крепкими лакеями, что матерились и оскальзывались на мокрых от дождя булыжниках, капитан Квайр смотрел почти с нежностью на Алис Вьюрк, что восседала, храня осанку, руки сложены, колени сведены, в сносных наживотнике, платье и юбках, в накрахмаленном воротнике, что казался авророй вкруг шеи, подчеркивая ее ненатуральную румяность; Алис была наряжена столь же тщательно, как и ее экс-воздыхатель, и настолько же тщательно обучена демоном, завладевшим ныне обоими. Тот вещал одобряюще:
– Сколь быстро ты растешь в обществе, Алис. Скоро я буду тобою гордиться.
– Спасибо, сир. – Голос был тих и автоматичен.
– Ты обладала природными манерами, в сей области требовалась лишь маленькая доработка. Я улучшил твой вкус к одежде, научил тебя должным образом принимать пищу, говорить и так далее, однако мне не хватило времени наставить тебя в наиважнейшем достоинстве, а именно – смеяться, улыбаться, выдавать по первому требованию остроумные наблюдения, но ни на миг не забываться в искреннем и опасном счастье. Я ощущаю ответственность за тебя, Алис, почти как отец (ибо я создавал тебя с большими пониманием и осторожностью, нежели способен природный отец), и не могу позволить тебе оставаться уязвимой. Я обещал, что ты станешь сильной, что ты сможешь полагаться лишь на себя и своего господина. Приближаясь к сей цели, до коей нам еще далеко, мы посещаем Джозайю Патера.
