В голове отряда шли лучшие части, двигались орудия, звенели пулеметы на розвальнях. А сзади, тая, растекаясь по ложбинкам, по распадкам (не там ли, откуда неожиданно и бесшумно появлялись волки?), шли и ехали ненадежные, усталые, недовольные… Они потом проходили по тем же деревням, которые оставили еще так недавно. И там хмурые озлобленные крестьяне ругали их, показывали им опустошенные амбары, разоренные гумна, пустые клети. А затем, накормив, гнали их:
— Ступайте, ребята, в город!..
— Объявляйтесь в комитет!
— Ежели поймают — высидка будет!.. Покормите клопов…
— А то и пристукнут!..
И они тянулись в ту сторону, туда, где за хребтами разлегся мерцающий красными полотнищами город.
Ну и пускай движется отряд, имея в голове истребителей (все не ниже поручика чином, боевые, заслуженные!), красильниковцев, тяжкоголового полковника и лукавого адъютанта (Жоржиньку любвеобильного); пускай с почетным караулом, сопровождаемый молчаливою, сумрачной, печальной вдовою тянется тяжелый гроб с останками подполковника Недочетова (мы–то знаем эти останки!). Пускай.
Ведь в стороне, за хребтами, совсем близко — невидимый, нежданный, неведомый командир Коврижкин объявился. Красный бант у него на груди. Красные ленточки наспех горят на шинелишках, на полушубках, на бекешах его бойцов.
Вот какой Коврижкин.
Коврижкин вышел из города с горстью людей, с пулеметом.
— Тихо теперь у вас, — сказал он городским товарищам. — Скучно… Вы теперь мудрить здесь станете, а каппелевцы–то тем временем и прорвутся к Семенову, за Байкал… Пойду я им хвост накручивать!..
Пошел. Перевалил один хребет — в первой же деревне дезертиров белых встретил:
— Куда вы, туды вашу мать?..
— Передаваться, в комитет… Вот и оружие.
— На кой черт в комитет!.. Смыкайся, становись в шеренгу. Шагай с нами…
В другой деревне — новые пришельцы; а там, по дорогам, в распадках — еще и еще.
Собрал их всех Коврижкин, высмотрел, выпытал. Узнал силу и состав отряда уходящего, подсчитал, с ребятами своими потолковал. Вызвал мужиков тутошних, своих.
— Вот у меня карта тут, ребята! Поначертили, поначертили на ней штабные—а какой толк?.. Вы мне без карты этой мудреной дорогу укажите: как бы нам путь скоротать, хребтами, что ли, пройти на перерез белым?.. Чтоб в лоб им войти…
Мужики поглядели на карту: ишь, бумаги сколько зря изведено! Да ведь по хребтам в самый раз дорога старая лежит. Верно, что горы крутые, зато намного короче езжанного, привычного пути.
