Пожалуй, Толя был первым центровым, у которого на счету столько удачных перехватов. В принципе это сложное техническое действие центровым неподвластно, но Толе удавалось. И это не было случайностью. Толя безошибочно считал варианты и шел наперехват только тогда, когда был абсолютно уверен в успехе, уверен, что не «провалится», не ослабит оборону своего щита. У него вообще было хорошее чувство времени и пространства, он органично вписывался в игру, что помогало ему ориентироваться. Причем не только в статичном положении, но и, что особенно важно при той игре, которую мы вели, на высокой скорости.
И в пас на ходу он играл уверенно. Самый быстрый центровой, он нашу эшелонированную атаку часто завершал результативным броском. Если обычно центровые не успевали за «малышами», то Поливода всегда был в числе трех–четырех игроков, устремившихся в нападение. Так он играл и в сбрной, и в «Строителе», где партнеры были ему под стать. Ну а когда в сборной они с Саканделидзе неслись к чужому щиту, догнать их уже никто не мог. Поливода напоминал мне пружину, которая в любую секунду была готова распрямиться. Уверен, он мог бы принести еще немало пользы и своему киевскому «Строителю», и сборной СССР. В 25 лет закончить активную спортивную жизнь — это, конечно, обидно и по большому счету несправедливо. Но приговор врачей был окончательным и обжалованию не подлежал.
Уверен, что он был бы лучшим центровым на Олимпиаде в Мехико, куда мы ехали, возлагая на Толю огромные надежды. Но им не суждено было сбыться. Улетая на Олимпиаду, мы просили медиков что–нибудь сделать, чтобы Толя крепко заснул еще до полета: он страшно нервничал в полетах, будучи очень мнительным человеком. Полеты он просто ненавидел, предпочитая передвигаться поездом. И обычно на турниры ездил без команды, если команда летела. Однако здесь такой возможности не было. Сонного Толю внесли в самолет, полпути он проспал, скрючившись в кресле, а проснувшись и осознав, что находится в самолете, чересчур разволновался и всю оставшуюся дорогу простоял в салоне. С его ростом — не самая удобная поза…
А уже в Мехико у него разболелась (в очередной раз) спина. С тех пор она не давала ему покоя. Так что играл Толя в Мехико мало и невыразительно. Как, впрочем, и на победной для советского баскетбола Олимпиаде в Мюнхене, хотя все это олимпийское четырехлетие был в сборной и немало помог команде, в том числе и завоевать «золото» на Олимпиаде.
