Шофер остановил машину.
К Тане вплотную подошел незнакомец и в нем она не без труда узнала… санитара с каменным лицом, который их так ошеломил в лазаретной карете.
На этот раз лицо его приветливо улыбалось.
И он передал молча Тане письмо.
Пока она читала письмо, около санитара выросла фигура гурка, мирно разговаривающего с санитаром.
— Я на все согласна, — сказала Таня, — передайте этому солдату деньги. Не говорите со мной по–французски. Здесь иностранный шофер. Немедля отправляйтесь в барак. Я буду вас ждать на машине на повороте у опушки леса.
С этими словами она передала пачку лир санитару, этот — гурку. Гурк, в восторге от такого количества денег сделав почтительный поклон Тане — как стрела побежал к баракам…
— Товарищ, — сказала Таня, — эти деньги я даю вам. Это три четверти того, что я добыла у генерала Хвалынского. Мне эти деньги не нужны. Возвратите их тем, у кого они отняты. Постарайтесь на эти деньги улучшить положение несчастных… А может быть, с помощью их вы сумеете освободить не один десяток пленных.
Санитар молча пожал ей руку и коротко бросил:
— Все будет сделано. Ждите у опушки…
Он исчез в кустарнике.
Тем временем гурок подкрался к месту Дроздова, лег рядом с ним, снял с себя обмундирование и надел на себя лохмотья Дроздова.
Дроздов оделся в мундир гурка, взял его карабин и быстро пошел по образовавшимся от бараков уличкам. И вышел из территории концлагеря.
В 11 часов вечера прошла последняя проверка по баракам — все было в порядке…
Дроздов, выйдя из территории концлагеря по заранее условленному плану, быстро побежал к лесу…
У опушки стоял автомобиль.
Через минуту машина стремительно катила к городу.
Но кто не знает, что один поступок влечет за собой другой и часто более тяжкий по последствиям, чем первый.
Так было с нашим турком.
Чуть наступило утро, гурок вылез из занятого места, побежал к реке, скинул с себя лохмотья Дроздова, привязал к ним груз и бросил в воду.
А сам оделся в военную форму и спокойно направился к посту.
В 7 часов утра началась перекличка.
С каким–то остервенением комендант несколько раз выкрикивал фамилию Дроздова, коверкая ее на все лады, но Дроздова не было.
В лагере был переполох.
Дали знать адъютанту по телефону о случившемся.
И командующий издал грозный приказ:
— Допросить всех и какой угодно ценой вынудить признание.
Так дорого оценивалась голова бежавшего Дроздова!
Уныние царило в бараках.
Ничего хорошего не предвещал приказ…
