— Маярт, — позвал он мага, — ты говорил о том, что проблем с крыльями не будет.
— А потерпеть до завтра никак нельзя? — сердито отозвался ийет.
Лас мысленно махнул рукой. Одну ночь он переживет. Не дай боги уставший маг ошибется.
Рано утром в их покои заявился мрачный Маярт и без предисловий взялся за дело. Два раба внесли вместительный металлический чан с густой прозрачной субстанцией и по знаку мага поставили его на столик. Любопытный герцог, сунувший туда нос, был решительно отогнан в сторону. Принца поставили на колено рядом с чаном.
— Обратный процесс будет несколько неприятен, — предупредил Маярт, — но в любом случае не так болезнен, как первоначальный.
Иными словами, отрубать больнее, чем отращивать. Настроение у мага было скверное.
Он скинул мешающий кафтан и закатал рукава. Потом протянул руку, погрузил ее в вязкую массу и начал речитативом читать заклинание на неизвестном зубодробительном языке. Субстанция сначала замерцала белыми и желтыми солнечными искрами, потом неприятно зашевелилась. Сантилли благоразумно воздержался от комментариев. Маг не торопясь вынул руку, потянув за собой полупрозрачный жгут, который и присоединил к обрубку крыла.
Герцог с каким-то детским восторгом смотрел, как жгут становился толще и плотнее, а мерцающая масса на глазах преобразуется в крыло. Маярт приказал принцу подняться и постепенно отходить от столика. Со стороны казалось, что вслед за ним из чана тянется здоровое крыло. Весь процесс занял от силы минут семь — восемь.
— Два дня не летать, крылья не убирать, — дал короткие указания Маярт и ушел. Ждавшие за дверью рабы забрали опустевшую емкость.
— Спасибо, — восхищенно поблагодарил мага принц, расправляя белоснежное с золотой каймой крыло, но ийет, по мнению Сантилли, даже не заметил этого, погруженный в свои мысли.
Вскоре явился посыльный от нустия, и герцог уехал к нему для обещанного серьезного разговора, содержание которого они обговорили накануне с Рашидом и отцом. Вернулся Сантилли необыкновенно серьезный и молчаливый, сказав только, что старик умеет вытянуть правду, остальное читая между невысказанных слов.
— Терпеть не могу политику и интриги, но, по-моему, я выкрутился. Почти. Я так думаю, — неуверенно добавил он.
Остальных заговорщиков нашли на следующий день. Далеко уйти они не успели, и к вечеру их доставили в столицу. Омар к этому времени уже умер и покоился на кладбище. Здесь не особо тянули с похоронами.
Сантилли и Ласайента один за другим спускались в прохладное, но душное подземелье.
