Остальные люди в мантиях радостно подхватили слова своего названного брата. Кто-то из них начал вырезать у себя на руках новые узоры, напоминающие пламя, кто-то рухнул в молитвенном экстазе, кто-то стал протягивать свои кинжалы лысому, но он, будто не замечая их, подошел к матери Грея и вынул из-за пояса свой кинжал, отличавшийся от остальных. Стальной, с изогнутым волной лезвием, и ярко красным глазом-щелкой на рукояти, кинжал, обхваченный обеими руками сектанта, занесся вверх.
- Да будет принесена вторая жертва!
- Солнышко, не смотри! - успела выкрикнуть она.
Но Грей не мог закрыть глаза, он видел каждый наносимый удар, видел, как с каждым разом лезвие становится краснее и краснее. Он ничего не мог сделать и слезы сами текли из глаз. После каждого нового взмаха внутри у Грея что-то обрывалось, в какой-то момент ему даже показалось, что он падает в черную-пречерную бездну, на дне которой затаилось нечто.
После тринадцатого удара в пещере воцарилось гробовое молчание. Сектант застыл с занесенным над головой кинжалом и будто не замечал, как с острия на его лицо капает кровь. Остальные люди в капюшонах с благоговением смотрели на предводителя магоподражателей.
Время для Грея будто замедлило ход, он все смотрел на алтарь, как по нему стекает кровь, перекрашивая серый камень в темно-алый. Внутри он не чувствовал ничего, он будто сам умер, и теперь не было ни страха, ни боли - ничего.
Переведя взгляд на начавшееся движение, Грей мертвыми, полными безразличия глазами, увидел приближавшегося предводителя сектантов, он говорил что-то про третью жертву и сердце дитя огня. Но мальчик не слышал его, он просто наблюдал за надвигавшейся фигурой.
- Дитя, какое чувство сейчас тобой движет? - спросил магоподражатель, подойдя, и взяв лицо Грея окровавленной рукой так, чтобы заглянуть ему в глаза, - Страх, боль, отчаяние?
И лишь тогда Грей почувствовал это впервые зарождающееся в нем чувство, одновременно ощущая испепеляющий огонь, разгорающийся внутри:
- Ненависть, - тихо и четко сказал он, глядя прямо в отвратительно-бегающие глазки сектанта, желая, чтобы они выгорели дотла, принеся ему как можно больше страданий.
Убийца со страхом отпрянул, смотря на свою руку, которой он только что держал лицо Грея. По ней на местах шрамов начали бегать язычки пламени, сначала маленькие, но с каждым мгновением становящиеся все больше и больше. Сектант попытался сбить их другой рукой, но пламя только перекинулось на вторую руку.
