— Четверо, — ответил Селезнев, с трудом находя силы не отвести взгляд.
— Четверо, — мрачно повторил Остапов. Он засунул руки в карман и обошел двоих генералов, стоявших перед ним.
— Товарищ генерал-полковник, разрешите обратиться? — произнес Селезнев, понимая, что его непосредственный начальник Клюев получил только что разнос во многом из-за него, ведь уверенность Клюева в своих действиях базировалась во многом на той информации, которую он предоставлял. Теперь Николай Федорович старался смягчить удар, приняв остальную его силу на себя.
— Говорите.
— Есть шансы, что операция не провалилась. Нам точно неизвестен факт их гибели и нельзя сбрасывать со счетов…
— Не стройте иллюзий! — вспылил Остапов и повернулся к Селезневу. — Кому как не вам должно быть известно, что шансы выжить у них при таких обстоятельствах, да еще в Зоне, пренебрежительно малы! Уже несколько часов с ними нет связи и хочу напомнить, что речь идет о Северных территориях, с повышенной плотностью аномалий и агрессивных форм жизни. Скажите мне неофициально, но глядя в глаза: как по-вашему, насколько велика вероятность вернуться у Егорова с его людьми? Можем ли мы всерьез рассчитывать на возможность снова их увидеть? Молчите? Вы опустили взгляд потому что знаете ответ, но не решаетесь произнести его вслух.
Остапов тяжело вздохнул. Было непривычно видеть всегда выдержанного генерал-полковника столь нервным и напряженным.
— Есть еще кое-что, о чем вам следует знать. — Шеф ГРУ достал папку с пометкой «Особая важность» — наивысший гриф секретности сведений, составляющих государственную тайну в Российской Федерации — и передал ее в руки Клюева. Генералы медленно и вдумчиво прочитали содержание документа, доступ к которому имел чрезвычайно узкий круг лиц, несмотря на всю грандиозность самого проекта, о котором шла речь в нем. Однако после ознакомления они почувствовали странный ступор, которым был охвачен каждый их них. Информация настолько шокировала, что сразу поверить в ее подлинность было просто невозможно. В миг в горле пересохло и галстуки, казалось, стали не аксессуаром для дополнения внешнего вида, а скорее удавкой на шее. Селезнев навсегда запомнил широко открытые глаза Клюева и смертельную бледность, появившуюся на его лице.
— Как? — спросил пересохшим голосом Николай Федорович.
— Самому до сих пор не верится, — признался начальник военной разведки. — Предательство внутри, да еще с горой трупов. Я бы с радостью вцепился в любую возможность считать это какой-то невероятной ошибкой, но все факты неопровержимо свидетельствуют о саботаже в подземном комплексе.
