– Если хочешь, я тебе и другие свои работы могу показать, – предложила Тася.
Она по-прежнему выглядела слегка смущенной, но теперь уже заодно и радостной, и даже немного гордой.
«Да и я, наверно, гордился бы, если б так умел», – с неожиданной грустью подумал Венька.
– Пошли покажешь, – кивнул он.
– Погодите, погодите, как это «пошли»? – тут же забеспокоилась Геля. – А второе? Грибочки с картошкой! Уже боровики первые появились, я вчера на рынке купила. У вас ведь, наверное, нет боровиков в Америке?
– Шампиньоны только, – ответил Венька. – Ладно, Тась, потом покажешь.
Ему больше хотелось посмотреть картины, чем попробовать очередное блюдо: он и так уже до отвала наелся супом с пирожками. Но обижать Гелю было жалко. Венька вообще с удивлением заметил, что ему почему-то даже подшучивать не хочется над этой женщиной и над как две капли воды на нее похожей дочкой.
Ему показалось, что он находится в этом доме не с утра, а давным-давно. Даже странности новой, совсем непривычной жизни уже казались ему довольно интересными. Как Таськины разноцветные картины.
«Ладно, – решил Венька, – никуда от меня Майами не денется. На Рождество можно будет съездить из Англии, еще даже лучше. Пусть уж их Женька Америкой наслаждается, а я тут пока что сориентируюсь».
Глава VI
ПОДМОСКОВНАЯ АМЕРИКА
В то самое время, когда Стрелецкий-младший любезно предоставлял Жене Лапушину наслаждаться Америкой, тот сидел за белым компьютерным столом в просторной комнате и с мрачным видом смотрел в окно. Пейзаж в перекрестье рамы мало напоминал американский. Во всяком случае, ни небоскребов, ни каких-нибудь пальм в обозримом пространстве не наблюдалось.
Просторный двор, обнесенный высоким каменным забором. В середине двора – что-то вроде качелей, больше напоминающее пестрый подвесной диван под тентом. На нем, свернувшись клубком, спит маленькая черная кошка. Рядом с качелями-диваном, совсем не по-американски, валяются обломки какой-то арматуры и огромные бетонные кольца неизвестного назначения. За забором растут высокие сосны и виднеется на пригорке березовая рощица – тоже вроде бы не американская.
Женя вздохнул. «Интересно, сколько еще придется любоваться этим пейзажем?» – подумал он.
Правда, совсем не обязательно было сидеть в комнате. Можно было выйти во двор или за ворота, побродить по улице вдоль домов – точно таких же богатых особняков, как тот, в котором Женька сидел сейчас. Если бы он умел ездить на мотоцикле, то можно было бы даже покататься по окрестностям. Правда, в этом случае молчаливый и суровый, похожий на шкаф Андрей наверняка поехал бы вместе с ним.
