– И вы все помните, что происходило в этом районе на вашей долгой памяти? – продолжал играть в поддавки Колобок.
– А как же, на то она и память, чтоб ничего не забывать, – закивала вторая старушка. – Вот, сидим на лавочке и вспоминаем житье-бытье наше довоенное, войну, разруху. Тяжелая жизнь нам выпала, тяжелая. Но грех жаловаться, все от бога, все судьба-матушка спасала…
«И как ему только не надоест все это слушать? – подумал Ларик. – Одно и то же, одно и то же!»
Но, видимо, ради дела Колобок был готов еще не то выслушать.
– Да, жизнь у вас была – летописцам впору сидеть, не разгибаясь, тысячу лет, – покачал он лысой головой. – Или, как сейчас модно говорить, все надо заносить в компьютеры.
– Да господи, какие коплютеры? – отмахнулись старушки. – Все перед глазами, все как живое…
– И вы можете рассказать, что происходило в этом парке до войны, до самой войны? – вкрадчиво поинтересовался Колобок.
Старушки не заметили его фальшивого тона.
– Ну, вот Зинаида чуть попозже сюда переехала, в войну, – сказала самая старая, в детской панамке. – А мы и до войны тут жили. И работали на Тушинском авиационном заводе, и эвакуировали его, и возвращали… Ой, не приведи господи вспоминать! – снова завелась она.
– А в этом парке, в усадьбе никто не работал? – ближе к делу подкатывался Колобок.
– Нет, милый, тут во время войны госпиталь оборудовали, не пришлось нам тут работать. А до войны какой-то музей, что ли, был.
– Вот-вот, именно музей, – встрепенулся Колобок. – А почему он, интересно, после войны так и не открылся, а? И куда экспонаты делись?
– Вот этого не скажем, врать не будем, – дружно пожали плечами старушки. – Кто ж его знает, что почему открылось, закрылось, чего куда делось? Это начальство решало, ему виднее. Хорошо хоть, что красоту-то эту не повывели, дворец-то не разрушили, парк не вырубили!
– А вы поспрашивайте своих знакомых, может, кто и помнит, куда что девалось, – не унимался Колобок. – Нам для фильма это так важно, так важно! Если б нашелся кто-нибудь, кто мог бы проконсультировать, если б нашелся… Цены бы не было его свидетельствам!
– А нам что, мы поспрашиваем, поразузнаем, – согласилась старушка в панамке. – Спрос не бьет в нос. Работал тут один старик сторожем – почитай, всю жизнь. Может, и до войны работал. Только вот перестал он заходить сюда. Давненько не видели его. Может, и помер уже…
Колобок даже заерзал от нетерпения на скамейке.
– Поспрашивайте, поспрашивайте, – торопливо закивал он. – Может, фотографии какие-нибудь сохранились. Все имеет большую ценность! Память, сами понимаете, точность любит. Это не то, что выдумать можно.
