-- А он с тобой -- поздоровался?
-- Он поднял над головой обе руки и поприветствовал меня.
-- Без слов, но от души, как пишут на старых фотографиях? Я знаю, что ты с помощником Ельцина Львом Сухановым написал книгу о президенте... В смысле, первую книгу о живом президенте. А сам Борис Ельцин знал, что вы о нем пишите книгу?
-- Он, конечно, знал и не очень это поощрял. Во всяком случае, так мне говорил Суханов. Но, по всей видимости, Ельцин не был против этого, потому что мы не писали негатив, не ворошили его грязное белье и не лили потоки грязи, что несколькими годами позже в полной мере сделает его главный телохранитель Александр Коржаков...
-- Ты имеешь в виду его книгу "Борис Ельцин: от рассвета до заката"? А поменяйся Коржаков местами с Сухановым, мог бы он, Суханов, в таком же "забойном ключе" написать книгу о своем шефе?
-- Боюсь, тогда им, то есть Суханову с Коржаковым, нужно было бы поменяться матерями...Что-то надо иметь от рождения, чтобы предать друга в той форме, в какой это сделал Коржаков. Хотя в смысле информированности о своем шефе Суханов был не менее осведомленнее Коржакова. Особенно, если речь идет об опальных годах Ельцина. Коржакову нужен был "общественный переполох", который принес бы ему славу Сальери и попутные деньги от издания книг. Я имею в виду ту первую "Ельцин: от рассвета до заката" и вторую, недавно опубликованную, с аналогичным названием, но с припиской "Послесловие". В своем интервью, кстати, опубликованном в ваших "Вестях", Александр Васильевич объясняет свое пристрастие не расставаться с фотоаппаратом так: "А вообще, в свое время я два года занимался в фотокружке Дома пионеров имени Павлика Морозова..." И я в этом признании вижу какой-то сакральный смысл. И, научившись нажимать на кнопку фотоаппарата, он снимал своего шефа во всех "доступных ракурсах", наверняка зная, что весь заснятый материал когда-нибудь ему принесет солидный навар. Ведь сам же Коржаков признается: "Написать книгу я подумывал, еще будучи на службе у Ельцина". А если подумывал, то значит загодя подбирал соответствующую фактуру -исподтишка, негласно, вероломно, как змея, ждущая подходящего момента, чтобы впустить яд... Одно только это циничное признание чего стоит: "Друг друга мы тогда считали "кровными братьями" (старшим и младшим) -- в знак верности дважды резали руки и смешивали кровь. Ритуал предполагал дружбу до гробовой доски..." ("Хотите, шрамы покажу? Вот на запястье рука порезана в двух местах -- это его работа...") Опять циничное лицемерие. Или же бред сумасшедшего. Выходит, Коржакова чуть ли не связывали и насильно принуждали к "ритуалу кровного братства"... Нет, из текста это не вытекает, из текста явствует другое: налицо клятвоотступничество. Предательство. Зачем, спрашивается, человеку скреплять дружбу кровью с тем человеком, с которым "очень неприятно рядом находиться"? Это его, Коржакова, слова. В книге он говорит о "страшном падении" Ельцина, видимо, по-девичьи наивно полагая, что сам он находится на вершине Добродетели и Моральной непогрешемости. И это пока греет его темную, грешную душу. Пока, ибо "тысячи слов оставят меньший след, чем память об одном поступке..."
