Янош чувствовал тяжелое дыхание жеребца, его затрудненный ритм – один вздох на три удара копыт.
Когда бег слегка замедлился, Янош тихонько натянул поводья – это было скорее предложение, а не команда. Потом он натянул один конец, потихоньку направляя все еще скачущую галопом лошадь по кругу, и жеребец повернул голову.
Через час Янош перевел жеребца на шаг и похлопал коня по мокрой, скользкой шее с выступившей на ней солью. От доброго запаха холодного воздуха и разгоряченной лошади его губы скривились в улыбке.
Потом улыбка быстро погасла.
По дороге от замка ковыляла какая-то тщедушная фигурка с вытянутыми руками. Кто это, слепой ребенок?
Вскоре ветер донес стоны. Девочка… Нет, молодая женщина, и ее лицо было искажено нестерпимой мукой.
Янош направил к ней коня.
– Кто это? Эй, девица, что у тебя за горе?
Вида подставила руки под моросящий дождь со снегом, и Янош увидел обожженные, обуглившиеся и сочащиеся кровью ладони.
– Боже! – воскликнул он, а потом слез с усталого коня и взял девушку за запястья. – Что случилось? Кто это сделал?!
– Графиня, – зарыдала девушка. – Я украла кусочек гусиного жира.
Янош посмотрел на бестелесную, как тень, девушку, на ее сочащиеся раны. Потом поднял голову и прищурился. На горизонте маячил высокий замок, заслоняя тусклое солнце. Лошадь пронзительно заржала, и ржание эхом отдалось в воздухе.
– Нужно как-то тебе помочь, – сказал Янош. – Я отвезу тебя домой. Ты ведь из Чахтице?
– Да, – всхлипнула девушка. – В деревне живет одна женщина… Она умеет готовить целебный бальзам.
Янош сел верхом и успокоил коня. Потом схватил девушку за костлявое предплечье и закинул ее легкое тело в седло перед собой.
Лошадь рысью двинулась по дороге, унося двух седоков в сторону деревни Чахтице.
* * *
Янош ехал по грязным улицам Чахтице. Канавы по обе стороны дороги были залиты смердящими нечистотами. Какая-то женщина распахнула ставни и вылила из окна содержимое горшка.
Янош обернулся на звук и сердито прикрикнул на нее: отбросы чуть не выпачкали коня и двух седоков.
Женщина скрылась, испуганно захлопнула ставни.
Вида была в полуобморочном состоянии. Что-то шепча сквозь стоны, она указала на лачугу с серой соломенной крышей. Перед домом на колышках болтались связки трав и корешков, высыхая в холодном зимнем воздухе.
– Знахарка, – вскрикнула девушка. – Она поможет мне.
Янош помог ей спуститься на землю. Она повисла на нем, не в силах двинуться дальше.
Вокруг собралось несколько местных зевак.
